ЮЛЯ. Невероятно.
АВГУСТ. Ничего не поделаешь, У меня всегда глупости в голове.
ЮЛЯ. О прыщах он думает.
АВГУСТ. Ты с кем говоришь-то?
Юля поднимается.
ЮЛЯ. Мы палатку хотели поставить. Стемнеет скоро. Ещё полчаса, и здесь опять станет темно. Здесь всегда темно зимой.
Перемена сцен.
Там же, где сцена 2. Но стемнело. Перед нами слабоосвещённая палатка. Перед ней стоит Август, устремив взгляд в небо.
АВГУСТ. Там на небе только что что-то было.
ЮЛЯ. (голос) Что?
АВГУСТ. Свет. Только что на небе.
Из палатки появляется Юля.
ЮЛЯ. Где?
АВГУСТ. Везде. Стало по-настоящему светло. Вдруг.
ЮЛЯ. Свет?
АВГУСТ. Да.
ЮЛЯ. Везде?
АВГУСТ. Да.
ЮЛЯ. Вроде как освещение?
АВГУСТ. Да. Не знаю. Я вот стоял тут и вверх смотрел, на звёзды. И тут я это увидел. Вдруг.
ЮЛЯ. Ну и?
АВГУСТ. Что «ну и»? Жутко стало.
ЮЛЯ. И что он тебе сказал, свет этот?
АВГУСТ. Дурёха.
ЮЛЯ. Серьёзно?
АВГУСТ. Да. Это было огромно.
………………
ЮЛЯ. Ну, тогда ладно. Мне холодно. (Исчезает в палатке.)
Мощный световой поток охватывает ночное небо.
АВГУСТ. Вот! Вот! Опять! Везде! Видишь? Вот оно!
Появляется Юля.
ЮЛЯ. Северное сияние! Это же Северное сияние!.. Камера где?
Опять исчезает в палатке. Возвращается с видеокамерой и снимает завораживающее зрелище.
ЮЛЯ. Сейчас! Вот оно! Вот! Северное сияние!..
АВГУСТ. Ты уже видела это раньше?
ЮЛЯ. Нет. Никогда.
АВГУСТ. Ты же здесь выросла, неподалёку.
ЮЛЯ. Раз в пятьдесят лет увидишь тут Северное сияние. Поэтому и не видела.
АВГУСТ. Редко.
ЮЛЯ. Здесь не место для Северных сияний. Я не знаю никого, кто бы видел здесь хоть раз. Слишком далеко к югу.
Свет опять меркнет.
АВГУСТ. Пропало.
Юля направляет камеру на Августа.
ЮЛЯ. Скажи что-нибудь.
АВГУСТ. А какого размера Северное сияние?
…………………
АВГУСТ. Да ладно. Это что касается размеров сияния. Очень большое. Но если оно такое большое, то должно, значит, быть видно ото всюду. Но почему никто его не видит? Ты не знаешь никого, кто бы уже видел, и я не знаю тоже. Ведь вот полмира одновременно может видеть Луну. Но если Северное сияние столь огромно, как оно выглядит, его тоже должно видеть полмира. Ну, или чуть меньше, но всё же очень многие. Так ведь?
Юля выключает камеру.
ЮЛЯ. До чего же ты хорош!
АВГУСТ. Покажи. Покажи, вышло ли что-нибудь. Может, подобный свет и снять-то нельзя!
Август проматывает кассету назад.
АВГУСТ. Может, сияния эти совсем маленькие. Нечто вроде галлюцинаций, о чём и говорить-то никому нельзя. Может, и сияют-то они только перед нашими лицами. Вроде домашнего видео. Для личного пользования.
Август прогоняет кассету, И пока оба смотрят на маленький контрольный экранчик, позади них на небе появляется то же самое зрелище.
АВГУСТ. Вот оно!
ЮЛЯ. Ну очень уж маленьким оно не кажется.
АВГУСТ. Но всё равно на видео оно не такое.
ЮЛЯ. Выглядит, как какие-то помехи. Вроде как инопланетные.
АВГУСТ. Это вроде как самое прекрасное, что я видел за многие годы. Представь себе, что мы какие-нибудь пещерные люди.
ЮЛЯ. Мы бы в штаны наделали от страха, что какие-нибудь боги взяли нас за шиворот.
АВГУСТ. Ага, а штаны у них уже были?
ЮЛЯЯ. Не знаю. А вот шиворот – наверняка.
АВГУСТ. Не знаю. И ты думаешь, боги у них тоже были?
ЮЛЯ. Ну, ясно. Как раз сияния такие вот. Каждые пятьдесят лет появлялся некий Бог в виде Северного сияния и махал им слегка ручкой. Этим они потом и жили.
ЮЛЯ. В пещере.
АВГУСТ. Ага.
Картинка позади обоих перемещается в направлении Августа. Мы ещё раз видим Августа, говорящего «А какого размера Северное сияние»?
ЮЛЯ. Какого размера Северное сияние. Классно.
АВГУСТ. Я выгляжу по-идиотски. Полное дерьмо.
Камера выключается. Ночное небо.
ЮЛЯ. Я вела себя ужасно с тобой.
АВГУСТ. Что?
ЮЛЯ. Мне очень жаль. Я вела себя ужасно с тобой. Сегодня. Тебе не надо верить тому, что я говорю, особенно перед тем, как мне себя убить. В такой момент любой не честен.
АВГУСТ. Да?
ЮЛЯ. Да. Ты мне нравишься.
Юля. Нежно целует его в висок.
АВГУСТ. Почему ты это сделала?
ЮЛЯ. Захотелось.
АВГУСТ. У тебя мягкие губы.
ЮЛЯ. Знаешь… ты можешь мне доверять.
АВГУСТ. Ты мне тоже нравишься.
Юля забирает у него камеру, начинает снимать его. Мы видим Августа в проекции ближней съёмки.
ЮЛЯ. Скажи ещё раз.
АВГУСТ. Что?
ЮЛЯ. То, что только что сказал. Ещё раз.
АВГУСТ. Не могу.
ЮЛЯ. Ты сказал кое-что другое.
АВГУСТ. Я не могу сказать это ещё раз.
ЮЛЯ. Никогда больше?
АВГУСТ. Дай сюда.
Август берёт камеру и снимает Юлю.
ЮЛЯ. Послушай, у нас не так много времени. У нас ещё четыре бутерброда и десять банок пива. В любом случае, музыки и сигарет не хватит до весны. И скоро настанет завтра. А завтра – конец. Это должно быть нам ясно. А значит, всё безразлично. Ты можешь выглядеть ужасно непривлекательно, не важно, тебе, правда, не надо стесняться. Этого от тебя никто тут больше и не ждёт. Можешь вести себя по-свински. Можешь перед лицом всей этой панорамы онанизмом заниматься – не важно. Можешь проговорить все фразы в мире. Можешь делать всё, что хочешь. Можешь повторять слова, а можешь нет. Можешь встать на голову. А потому, если я тебя прошу, короче, если я о чём-нибудь тебя прошу, о чём-нибудь невинном, то сделай это, чёрт побери!, не то у меня крыша поедет. И если тебе в голову придёт мысль что-нибудь сделать, так сделай. Потому как это приятно – что-нибудь да сделать. Это гораздо приятнее, чем не сделать ничнго. С раздумьями покончено. Раздумывать можно, когда у тебя время есть. А у нас его нет. Договорились?
АВГУСТ. Договорились.
ЮЛЯ. Времени на раздумье у нас будет потом вечность.
АВГУСТ. Да?
ЮЛЯ. Да. Если то, что в нас думает, это дух, а дух, как все утверждают, вечен, то разумеется, у нас будет вечность на раздумья. Но в сравнении с этим, очень мало время на дела. Короче, если ты меня о чём-нибудь попросишь, я сделаю.
……………….
ЮЛЯ. Ты мне нравишься. Знаешь?
АВГУСТ. Да. Ты мне тоже нравишься.
ЮЛЯ. Минуточку, дай сюда.
Юля берёт камеру и снимает.
ЮЛЯ. Что ты сейчас сказал?
АВГУСТ. Не знаю
ЮЛЯ. Мы, кажется, о чём-то сейчас договорились?
АВГУСТ, Да.
ЮЛЯ. Ну и?
АВГУСТ. Что?
ЮЛЯ. Ты что-то сейчас сказал? Давай, скажи ещё раз.
АВГУСТ. У меня нет никакого желания говорить что-то по приказу.
ЮЛЯ. Ладно. Тогда скажи что-нибудь другое. Что-нибудь новенькое. Быстро. Сейчас потренируемся. Давай. Расслабься. Конец всяким мыслям. Говори что-нибудь. Эмоции, давай! Доверься своему инстинкту. Если ты через три секунды не скажешь что-нибудь эмоциональное, я прыгну вниз. Раз, два, три.
АВГУСТ. Хайль Гитлер!
………………….
ЮЛЯ. Ты что, дурной или как?
АВГУСТ. А чё?
ЮЛЯ. Вообще идиотизм какой-то!
АВГУСТ. Выскочило из меня как-то. Ты меня вздёрнула.
ЮЛЯ. Нет, это было вообще. Срам один!
АВГУСТ. Да никто же не слышал. Ты же сказала: всё равно что.
ЮЛЯ. Ну не такое же.
АВГУСТ. Но всё-таки я тебе жизнь спас.
ЮЛЯ. А поумнее ты ничего не придумал?
………………
АВГУСТ. А зачем ты вообще камеру с собой взяла?
ЮЛЯ. Да просто так. Потому что хотела. И чтобы те… Чтобы что-то осталось… И сейчас она здесь есть, и сейчас она здесь.
АВГУСТ. Я хочу с тобой спать.
ЮЛЯ. Почему ты сказал это?
АВГУСТ. Потому что ты сказала: я должен говорить всё что хочу.
ЮЛЯ. А у тебя резинка с собой есть?
АВГУСТ. Нет.
ЮЛЯ. У него нет!
АВГУСТ. Да зачем?
ЮЛЯ. Ой, мамочка, у него нет резинки, и он хочет со мной переспать! Можно ли? Нет-нет-нет. Нет уж, не надо мне никаких детей, мне ж потом вниз прыгать. Не бойся. А болезни? Нет, их я возьму с собой, они это не переживут.
………………..
ЮЛЯ. Ну, что такое?
АВГУСТ. Ничего.
ЮЛЯ. Что-то не так, что ли?
АВГУСТ. Что именно?
ЮЛЯ. Что я шутки отпускаю.
АВГУСТ. Да нет.
ЮЛЯ. Да. Тогда я пойду в палатку и освежусь.
АВГУСТ. Ага.
ЮЛЯ. «Ага…»
Они исчезают вместе с камерой в плохо освещённой палатке и закрывают её за собой. Мы слышим их голоса в усилении.
ЮЛЯ. Ты дрожишь.
АВГУСТ. Мне холодно.
ЮЛЯ. Если так дрожать, то ничего не получится. Выключи её. Дай сюда. Выключи. Выключил?
По видео нам видны Юля и Август в палатке. Изображение колеблется. Очевидно Юля берёт и отставляет камеру. Изображение ненадолго отклоняется, затем возвращается. Нам видно нечто непонятное, пёстрое, какая-то деталь одежды с близкого расстояния.
ЮЛЯ. Надо тут надышать. Ты дышишь?
АВГУСТ. У тебя есть возлюбленный?
ЮЛЯ. Возлюбленный?
АВГУСТ. Ну, друг…
ЮЛЯ. Ты просто душка. Спроси ещё чего-нибудь.
АВГУСТ. Ну, так что, есть?
Изображение резко сбивается. Вдруг они опять оба в кадре.
ЮЛЯ. Спроси лучше, как я больше люблю.
АВГУСТ. И как же ты любишь?
ЮЛЯ. Стоя на руках на лошади.
АВГУСТ. А он как любит?
ЮЛЯ. Короче, если тебе лучше с каким-нибудь, тогда ты не по адресу.
АВГУСТ. С кем это?
ЮЛЯ. Откуда я знаю? Ты постоянно спрашиваешь о каком-то типе.
АВГУСТ. Хотел услышать.
ЮЛЯ. А ты не ревнивый?
АВГУСТ. Нет.
ЮЛЯ. А то всему конец. Последнее дело. Мне только этого не хватает: сидеть в палатке, на краю пропасти и выслушивать сцену ревности. Слабо ты дышишь. Так никогда тепло не будет. Так что?
АВГУСТ. Что, так что?
ЮЛЯ. Ты всё ещё дрожишь?
АВГУСТ. Холодно.
ЮЛЯ. Иди сюда.
Август садится к Юле ближе.
ЮЛЯ. Дрожишь.
АВГУСТ. Ты тоже.
ЮЛЯ. Обними меня.
……………….
ЮЛЯ. Ты веришь, что этой ночью настанет конец света?
АВГУСТ. Нет. На рассвете.
ЮЛЯ. А, ты всё-таки знаешь этот фильм?
АВГУСТ. Какой?
ЮЛЯ. «Бунтовщик без идеала».
АВГУСТ. Нет.
ЮЛЯ. Там была такая сцена, незадолго перед концом, тогда Платон спрашивает, ну, так звали того, который намного моложе двух других, словно как будто их ребёнок. А они как будто отчасти его родители, ну, пара эта любовная, и он спрашивает этого типа, которого Джемс Дин играет, спрашивает, наступит ли ночью конец света.
АВГУСТ. Ну и?
ЮЛЯ. А Джемс Дин говорит: «Нет. На рассвете.»
АВГУСТ. Просто гений, этот тип.
