2002.г.
Василий Лоза
мелодрама в 2-х действиях
место действия: российский провинциальный город
время действия: наши дни
действующие лица:
АКИМОВ – серьёзный руководящий работник, 42 года
КСЕНИЯ – его невеста, что-то около 30 лет
ЗОЯ – подруга Ксении, едва ли старше
НАТАЛИЯ – бывшая супруга Акимова, младше его
ЕЛЕНА – курьер, чуть больше 20 лет
Действие 1.
СЦЕНА 1. Многокомнатная, богато убранная, квартира. Множество незажжённых свечей. 7 января. Ксения – в кухне, приготавливает закуски. Акимов – у зеркала.
АКИМОВ. Друзья! От сорока двух, до сорока пяти – возраст для мужчины крайне опасный, можно не проскочить. Но, что принципиально, мне и до нижней-то планки ещё жить да жить, что подразумевает запас времени, в том числе, и для создания запаса материального. Потому я сегодня женюсь, пусть и не в первый, но в единственный раз… по сердечной радости, друзья мои, по сердечной радости, так вышло. Ксюша, как речь?
КСЕНИЯ. Я тебя предпочитаю молча, пусть не в первый, но как в единственный раз, по сердечной радости, друг мой, по сердечной радости. Стоп, или это предложение?
АКИМОВ. Мысленно я зашёл достаточно, чтобы в отношении супружества интересоваться именно твоим мнением. Однако прежде покупки костюм надо не только подобрать, но тщательно и не однажды примерить, я – мужчина основательный.
Звонок в дверь.
КСЕНИЯ. Звонят. В «примерочной» не живут, в «примерочной» разоблачаются, причём по быстрому.
АКИМОВ. В такую стужу я никого не жду, сама открывай.
КСЕНИЯ. Всё – я, да я… всё в этом доме – на мне, а у меня – плита. Или ты решил устроить Пост после Поста? Господь не оценит. Открой дверь людям, морозильник какой.
АКИМОВ. Позвонят-позвонят и оставят звонок в покое. Иду-иду. Первый гость после Рождества, какого пола предпочтительнее? Если там Дед Мороз, надеюсь, с «мерзавчиком». Кто там? Кто? Не видно, тьма, разбили лампочку, не слышно, акустика на лестничных площадках – раздолье для разбойников, пора перебираться в дом с консьержами, как ныне принято у солидных юношей. (Открывает дверь.) Зоинька притащилась. Заходите вам, пожалуйста. Делать нечего, по такой погоде шастать в гости.
Входит Зоя.
ЗОЯ. Мне уйти?
АКИМОВ. Чтобы уйти, надо войти. Проходи.
ЗОЯ. Ксеня здесь?
КСЕНИЯ (из кухни). Кто там?
АКИМОВ. Ни «мерзавчика», ни мерзавца.
ЗОЯ. Зато мерзавка.
АКИМОВ (Ксении). Зоя пришла.
КСЕНИЯ. Зойка, я – у плиты. Акимов, поухаживай за барышней.
АКИМОВ. Вот и барышню вживую повидать довелось. И подумать не моглось, что дама с ребёнком, у которой зарегистрированный кавалер уже десятилетие залегает, называется барышней. Давай шубу, золотце.
ЗОЯ. Всё в буку играешь, тебе идёт. Я – к тебе, исключительно к тебе. Жаль, нельзя выйти на твою террасу, как летом. Помнишь, как мы выходили вдвоём, аккуратно? Сугробы… гробы, гробы. Я не выдержала, Аркадий. Понимаешь? Зачем ты звонил вчера! С ума сойти, когда слышу тебя, зовущего, я всегда на грани обморока. Невмоготу мне дольше жить с постылым! Я пришла совсем, Аркадий, возьми меня, ты звал, вот я.
АКИМОВ. Несмотря на Ксюшку-подружку? Когда зовут, отзываться надо. Поздно. То было вчера. Я предлагаю однажды, но без раздумий чтоб. Утро Рождества! И зачем мне ответственность за чужого ребёнка от твоего постылого постояльца, который не я? Свою наследственность с трудом осиливаю, плюсовать две чужих твоего ребёнка – перебор.
ЗОЯ. Что гуманнее: ради нашего счастья, придушить не твоего ребёнка в постельке или его за ноги да – о порог? Ты же звал же! Ты же смутил же!
АКИМОВ. Поглядись в зеркало: любовь – радость, а не отчаяние.
ЗОЯ. Умри, Аркадий. Ужрусь водки и умру на заплёванном полу рюмочной.
КСЕНИЯ (входит). Что за дебаты в прихожей? Я тоже желаю участвовать.
ЗОЯ. Уже неинтересно. Поздно! У тебя в доме водка есть?
КСЕНИЯ. В моём есть, а здесь – дом Акимова.
АКИМОВ. Не ёрничай. Есть-есть, всё есть. Давай уже шубу, Зоя. К столу, дамы, к столу, и хрен с ней, с закуской!
ЗОЯ (сняла шубу). Какая закуска без хрена, уж пусть будет и хрен с ней.
КСЕНИЯ. Почему не на работе?
ЗОЯ. Задвинула. А ты?
КСЕНИЯ. Задвинула. В кои-то веки с моим мужиком осталась тет-а-тет.
ЗОЯ (у зеркала). Вот и я рассчитывала, а тут – поди ж ты…
КСЕНИЯ. «Поди ж ты» – это, в смысле, что ли, я?
ЗОЯ. Именно. Я пришла подарить себя твоему жениху, пока не поздно.
КСЕНИЯ. А пока и не поздно. Мне уже уходить?
ЗОЯ. Ну, если по хозяйству всё готово, тогда – до свидания.
АКИМОВ. Эй, лучшие подружки друг дружки, завелись! Та – с уличного мороза, та – с кухонного жара, схлестнулись две стихии. А вывод прост: дамы, похмеляться надо вовремя и не на людях.
КСЕНИЯ. Я себе пошучиваю, а дела-то крутятся всерьёз? Когда ж вы успели так стакнуться, что аж скрывать невмоготу?
ЗОЯ. Куда матерям тягаться с молодками.
Звонит телефон.
Умри, Ксения. Когда станем напиваться? Где, в прихожей? Телефон зовёт, насыщенно живёте, а в компанию не приглашаете, жмоты – вы, Акимовы.
КСЕНИЯ. Я – не Акимова.
АКИМОВ (по телефону). Слушаю? Пусть едет. И вас – с праздником. Пока. (Кладёт трубку.) По работе. Курьер в дороге, документы везёт на подпись. А Зойке открывать я не собирался, ты сама настояла. (Подталкивая, усаживает Зою и Ксению за стол.) Вот с настоечки-то, девоньки, мы и начнём наш сегодняшний улёт. К столу, к столу, психички. Полетаем? (Наполнив рюмки.) Полетели! Опять же Христос родился. Ну? Говорю, Христос родился! Ау! Почему не отвечаем? Надо говорить: «Славьте Его». Бабоньки мои, да вы – тьма египетская. Воплощённая Тьмутаракань. Тараканы, говорю, по остаткам ваших мозговых извилин носятся, включите свет – разбегутся. Хватит уже ноздри раздувать, я вам – не тамада, чтоб уговаривать, а праздновать умею и в одиночку. (Пьёт.)
КСЕНИЯ. Да, я ещё не рожала, зато живу с честью, ибо не размножилась мною человеческая мерзость. Замуж до сих пор не шла из чувства ответственности. Роды ради род – уродство!
Звонок в дверь.
Мне надо принять душ, омыться срочно надо мне. Звонят, открывай калитку, хозяин. Завтрак для двоих – возможно, радость, но, верно, не для меня. Я больше, чем на «примерочную» не тяну. Впускай всех, а мне – домой.
АКИМОВ. Сидеть. Открою. (Открывает дверь.) Ты-то, куда прёшь, чучело, ни «здрасьте» вам, ни подарочка.
Входит Наталия.
НАТАЛИЯ. Милай, я тебе тоже рада. Кто – у тебя? (Не раздеваясь, проходит в столовую.) Всё те же рожи. Постарел, Какаша, одну и ту же бабу уже месяц мацаешь, подружка-то её даёт ли хоть для разнообразия? Где мой гонорар за совместного ребёнка, гражданин соавтор? Уж не жениться ли удумал, нехристь? Рюмочку с праздничком, как не принять? Не беспокойтесь, сама обслужусь. (Выпивает.) С Рождеством Христовым, господа атеисты! Какаша гостей всегда не жаловал, вон, какие стрёмные персоны, а мне хорошо, мне плевать, я его знаю. Из принципа, ещё одну тресну, за трескучий морозец. (Выпивает.)
ЗОЯ. Пристроилась.
КСЕНИЯ. Алименты – святое, поглядим, как ты за своим плательщиком носиться будешь по стране, в милицейском «бобике», с кандалами наперевес.
ЗОЯ. С милицией гоняться за милицией – это сильно. Умри, Ксения, не тронь меня.
НАТАЛИЯ. Ага, они-таки собачутся, не иначе, из-за тебя, милай?
АКИМОВ (бросив на стол почтовый конверт). Вот деньги, пересчитай и давай расписку. (Кладёт ручку и лист бумаги.)
НАТАЛИЯ. Который год торгуемся, а доверие не заслужила. (Пересчитывает деньги, пишет расписку.)
АКИМОВ. И прекрати ходить ко мне в неурочный час.
НАТАЛИЯ. Можно подумать, ты мне подвернулся вовремя. Без третьей рюмки, предыдущие – отрава. За здоровье! (Выпивает.) Гадать, ворожить думаете? Я умею. Милай, сама разденусь, в пределах нормы, остальное снимешь с них. (Усаживается в кресло.)
КСЕНИЯ. Я пойду.
ЗОЯ. И я.
КСЕНИЯ. Стол накрыт, всё отдраено и проветрено. Где ребёнок, Натуля?
АКИМОВ. У моих он, ещё с Нового Года, знает дорогу к отступлению. Эта кулёма спит или притворяется? Ксюша, толкни её в туловище.
КСЕНИЯ (тормоша Наталию). Аут. С праздником, Акимов.
ЗОЯ. Бедные мы – женщины, бедные.
КСЕНИЯ. Знала бы ты, сколько он ей ежемесячно в конверт пакует, кто из нас ещё бедная-то. Остаться, что ли?
ЗОЯ. В баньку бы деревенскую, с квасом, с можжевеловыми веничками, да чтоб мужики в окошко подглядывали, как в последний раз перед концом. А?
АКИМОВ. Мечта всегда красива.
ЗОЯ. Останемся, потом разбредёмся по своим ваннам, разом, за всё.
Звонок в дверь.
КСЕНИЯ. Вот и курьер, похоже, открыть?
АКИМОВ. У меня сегодня рука лёгкая. (Открывает дверь.) Прошу!
Входит Елена.
КСЕНИЯ. Зоя, что с тобой сегодня?
ЗОЯ. Со мной, как обычно, жизнь.
АКИМОВ (в холле). Кто вы!
ЕЛЕНА. Елена. Лена.
АКИМОВ. Вы – без головного убора? (Снимает с Елены шубу.)
ЕЛЕНА. Я – в машине.
АКИМОВ. Позвольте вашу шубу?
ЕЛЕНА. Да ведь она у вас в руках. (Замирает.)
АКИМОВ. Не заметил. (Замирает.)
ЗОЯ. Воистину, надраться и свалиться, с кем придётся.
КСЕНИЯ. Что он там, в прихожей? (Не приближаясь, заглядывает в холл.) Я эту курьериху впервые вижу, а попробуй выйти навстречу, охает всю, до пят, мол, моя работа – не твоё дело.
ЗОЯ. Начальники с курьерами браки не регистрируют, не трясись.
АКИМОВ (уводя Елену в рабочий кабанет). Замёрзли.
ЕЛЕНА. Не знаю. Вот бумаги. Я ваш новый курьер.
АКИМОВ. Курьер. Вестник. Ангел. Бумаги, как водится, не к спеху. Что ж мы стоим в прихожей, пройдёмте в кабинет?
ЕЛЕНА. Да ведь мы в кабинете. (Замирает.)
АКИМОВ. Не заметил. (Замирает.)
