комитрагедия в двух действиях
Москва, 2007
Катя
Таня
Диман
Ирина
Фёдор
Серый
Кеша
Вася
Сцена 1
Весенний вечер. Одинокая лавочка во дворе.
На ней, забравшись с ногами, сидят ДИМАН и СЕРЫЙ – подростки лет 16-ти.
Они передают друг другу бутылку водки, из которой по очереди отхлёбывают.
Серый при разговоре чуть-чуть шепелявит.
СЕРЫЙ. (делает глоток) Да ладно! Чо, синька твоя – лучше, что ли? Я вот на прошлый Новый Год водяры с братвой наипенился… так потом оливье этим сраным так блевал – аж челюсть выскочила! Пришлось под утро в травму звездюхать… а там все тоже в жапито – первое января! Ну и мне какой-то пьяный лабух вправил – одним ударом… с тех пор и шепелявлю! (Передаёт бутылку Диману)
ДИМАН. Зачипатая история… (Делает глоток)
СЕРЫЙ. А-а! Ещё хочешь? Мне Ромыч рассказал… короче, у него сосед – медбрат на скорой… ну и они, значит, с корешем раз нажрались, и прибило их с лестницы на лыжах покататься…
ДИМАН. В лес бы пошли.
СЕРЫЙ. Так это летом было! Короче – катаются, катаются… а тут на шум соседка вывалила… ну и они в неё на полном скаку! Сломали карге ногу… карга такая вся в отключке… они, короче, трезвеют сразу – и в больничку её… там бабулю тормошат: ну типа чего случилось?.. та такая: на меня лыжники наехали – прикинь?
ДИМАН. Жесть.
СЕРЫЙ. И её, короче, сразу в дурку упаковывают – ну всё, по ходу сбрендила бабка! Такие дела. Ну, у пацанов, правда, потом совесть проснулась… они, короче, повинились – ну что реально на лыжах жгли! Бабку, короче, выпустили… но с соседом она с тех пор – ни здрасьте, ни насрать… ну то есть ваще! Обиделась типа… о как – а ты говоришь: купаться! (Нервно и противно хихикает)
ДИМАН. Купаться холодно ещё.
СЕРЫЙ. (согласно) Ну да.
ДИМАН. (мечтательно) Да-а, щас клёво было б занырнуть…
СЕРЫЙ. Ну да… а у меня вот мечта – порнозвезду трахнуть.
ДИМАН. А смысл?
СЕРЫЙ. Ну ты чего?! Это ж типа круто! На неё, блин, весь мир дрочит – а ты её поимел! Это ж полный ваще улёт… (Хлопает себя по коленке)
ДИМАН. Ага… тока помимо тебя её каждый день имеют – и не один!
СЕРЫЙ. Кто?!
ДИМАН. (поворачивается к нему) На съёмочной площадке, даун!
СЕРЫЙ. (с досадой) Мля… чего-то я затупил…
ДИМАН. А там ведь ещё режиссёр и оператор и всякие прочие.
СЕРЫЙ. И чего – она им всем тоже даёт?
ДИМАН. А ты как думал! Иначе на хера б её туда взяли? Там же все со всеми.
Пауза.
СЕРЫЙ. А я, кстати, знал одного чувака – прикинь! – когда от него баба ушла к другому, он согласился, чтоб они трахались при нём… только чтоб на неё смотреть! Мне, говорит, всё равно, кто её пялит, потому что в этот момент она со мной – о как! Совсем двинулся…
ДИМАН. (нетерпеливо) Ну и?
СЕРЫЙ. Ну жаба вроде была не против… а потом они типа до того дошли, что тот второй – ну, новый ёпырь – заявляет типа: хочешь смотреть? Без проблем! Отсасываешь у меня – и вперёд…
ДИМАН. И что? (Видно, что разговор ему становится противен)
СЕРЫЙ. И он отсосал – прикинь! О как бабу-то любил… да-а… (В его мечтательном вздохе присутствует что-то неуловимо трогательное, почти детское)
ДИМАН. (убеждённо) Чушь, Серый!
СЕРЫЙ. Ну да…
ДИМАН. Чушь собачья! Я бы убил.
СЕРЫЙ. Ну да… типа того…
ДИМАН. Дикость нах!..
СЕРЫЙ. Да ладно тебе – дикость! Вот если б они ребёнка отдрючили, а потом съели – ну, как в том клипе Мэнсона – было бы реально круто…
Пауза.
ДИМАН. Всё равно в голове не укладывается…
СЕРЫЙ. (фыркает) Стопудово!
ДИМАН. Ладно, проехали…
СЕРЫЙ. Угу.
ДИМАН. (смотрит на небо) Погода, блин, сегодня, конечно…
СЕРЫЙ. Да-а… слушай, а ты евреев любишь?
ДИМАН. А что?
СЕРЫЙ. (пожимает плечами) Просто спросил… я вот лично – не очень… думал даже типа к фашикам податься…
ДИМАН. А я сам еврей.
СЕРЫЙ. (удивлённо) Да ладно?! Ты же вроде это – русский…
ДИМАН. Дед с бабкой русские… а родители – евреи…
СЕРЫЙ. А-а… ну извини тогда!
ДИМАН. Проехали.
СЕРЫЙ. Ну да…
Пауза.
ДИМАН. Слушай, а как звали того парня?
СЕРЫЙ. Какого?
ДИМАН. Какого! Ну про какого ты только что рассказывал?
СЕРЫЙ. А-а… (Пожимает плечами) Не помню.
ДИМАН. Ну наш хоть – или америкос?
СЕРЫЙ. Да не-е… америкос, наверно.
ДИМАН. Ну а где он сейчас?
СЕРЫЙ. Хрен его знает. Дрочит, наверное… или в террористы подался.
Неожиданно для всех – в первую очередь для самого себя –
Серый выдаёт целую серию каких-то утробных звуков,
после чего прямо вместе с бутылкой отползает за лавочку блевать.
ДИМАН. (в зал) Меня зовут Диман. Я как бы такой получился – промежуточный вариант… то есть мать меня не хотела, потому что отец мусор был, который их с точки гонял – короче, мудила полный… но её подруга, тоже плечевая, сказала: ты, мол, типа этого сохрани – потом по любви ещё родишь… а у той уже восемь абортов было – знала, что советовала… мать всю жизнь девочку хотела… короче, девочки уже не получилось… подсела однажды вечером в КАМАЗ – и как в воду… только через полгода в лесу нашли – по бусам опознали… а я – вот он… и ничего – живу…
Серый вместе с бутылкой выползает из-за лавочки
и усаживается обратно на скамейку.
СЕРЫЙ. (делает глоток) Сказал же – гавно твоя синька!
Сцена 2
Обычная комната в обычной квартире. Посередине комнаты кровать.
На кровати сидит КАТЯ – женщина средних лет.
Она гладит по голове лежащую рядом девочку с зарёванным лицом – ТАНЮ.
Начинаются звонки в дверь. Катя поначалу не обращает на них
внимания, но звонят всё настойчивей.
Наконец, Катя вздыхает и идёт открывать.
На пороге стоит взъерошенный Диман.
ДИМАН. Здрасьте, Екатерина Петровна…
КАТЯ. Привет, Дима… ты… почему ты не в школе?
ДИМАН. (пытается отдышаться) Я это… а Таня у вас?
КАТЯ. (насторожённо) А что?
ДИМАН. Ну… надо… (Пытается заглянуть ей за плечо)
КАТЯ. (не давая ему этого сделать) Зачем она тебе?
ДИМАН. Значит, у вас…
КАТЯ. Ну у меня… и что?
ДИМАН. А почему вы не в школе?
КАТЯ. (опешив) Что? А почему… а что за вопросы?
ДИМАН. Ну… мы пришли все, ждали…
КАТЯ. (непонимающе) Чего ждали?
ДИМАН. Вашего урока.
КАТЯ. (машет рукой) А-а… да кто ждал-то?
ДИМАН. Да все!
КАТЯ. Можно подумать, вам так интересно слушать про Толстого с Чеховым… да вам ведь чихать на них!
ДИМАН. (не слушая её) Не знаю… возможно… а где Таня?
В этот момент Таня просыпается и встаёт кровати.
Увидев её, Диман буквально отпихивает Катю
и устремляется к девушке. Катя спешит за ним.
ДИМАН. Привет…
ТАНЯ. (глядя куда-то мимо него) Привет…
ДИМАН. Ты как?
ТАНЯ. (переводит взгляд на него) Что «как»?
ДИМАН. Я к тебе домой заходил…
ТАНЯ. И что? (Начинает машинально перекладывать с места на место какие-то тряпки)
ДИМАН. Мать сказала, что тебя нет.
ТАНЯ. Надо же – не соврала, блин…
ДИМАН. А чего ты в школу не пошла?
ТАНЯ. (неожиданно взрывается) Да какая школа?! Какая ещё в жопу школа?! Меня изнасиловали – понял, козёл? Дружки твои – такие же уроды как ты!
ДИМАН. (ошарашенно) Что?! Ты что?!
ТАНЯ. Что слышал! (Разражается слезами)
КАТЯ. (прижимает её к себе и пытается успокоить) Ну всё… всё…
ДИМАН. Это… это правда?
ТАНЯ. (сквозь слёзы) Да-а! Не-на-ви-жу!
ДИМАН. (сжимает кулаки) Кто?! Скажи мне – кто?
ТАНЯ. Тебе-то что?
ДИМАН. (подступает к ней) Только скажи: кто? Я его своими руками… (Потрясает кулаками)
ТАНЯ. Не догадался ещё? Ну ты ж такой догадливый… пошевели извилинами!
ДИМАН. (изумлённо) Неужели… эти уроды?
ТАНЯ. (передразнивает его) Неужели! В самом деле!
ДИМАН. (сквозь зубы) Убью! (Идёт к двери)
КАТЯ. (пытается его остановить) Подожди… не надо…
ДИМАН. Да ладно вам, Екатерина, блин, Петровна… овечку-то из себя изображать.
КАТЯ. (преграждает ему дорогу) Что-что? Ну-ка с этого места поподробней!
ДИМАН. А то сами не знаете…
КАТЯ. (по возможности строго) Знаешь что, Резников – я всё-таки твоя учительница, и…
ДИМАН. Вот и учите! Сейте, блин, разумное, доброе, вечное… (Отпихивает её и уходит)
КАТЯ. (возмущённо) Нет, ну вообще! Что себе позволяет! А я ему ещё четвёрку в том году натягивала… ну он что – действительно их убивать пошёл?
ТАНЯ. Не знаю… мне всё равно… (Залезает под кровать и достаёт оттуда моток бельёвой верёвки)
КАТЯ. (испуганно) Ты что? Что ты собралась делать?
ТАНЯ. А сама как думаешь? (Начинает свивать на конце верёвки петлю, но пальцы её не слушаются)
КАТЯ. Ты что?! Прекрати немедленно! (Пытается вырвать у неё веревку)
ТАНЯ. А то что? Что ты сделаешь?
КАТЯ. (растерянно) Я… я… я не знаю… но это не выход – неужели не понимаешь?
ТАНЯ. Не выход? А где выход?
КАТЯ. Надо… надо жить… надо жить несмотря ни на что… жизнь прекрасна и… (Запинается)
ТАНЯ. (убеждённо) А я не хочу жить, ясно? Какой смысл жить, если ни хрена хорошего тебя уже не ждёт?
КАТЯ. Отдай! (Всё-таки отбирает у Тани верёвку) Ишь чего удумала…
ТАНЯ. (насмешливо) Подумаешь… а я утоплюсь… или из окна вот выброшусь…
КАТЯ. Мы на втором этаже, если ты забыла.
ТАНЯ. А я на последний заберусь… или вон – в шестнадцатиэтажку пойду!
КАТЯ. Тань, не глупи… ну я прошу тебя… ну себя не жалко – подумай о близких… о матери с отцом подумай!
ТАНЯ. А они обо мне подумали, когда меня рожали? Я им что теперь – всю жизнь должна за это руки целовать?
КАТЯ. Руки им целовать тебя никто не просит! Но проявить элементарное… ты что думаешь, они не любят тебя? Да, я знаю, знаю, что ты скажешь: если бы любили, то уже бы обыскались и телефон оборвали, да?
ТАНЯ. (истерично) Да-а!
КАТЯ. Ну так они и обрывают! Просто он у меня не работает, телефон – понимаешь? Отключили за неуплату. Всё никак до телефонного узла не дойду…
ТАНЯ. Ну я-то тут при чём?
КАТЯ. Не при чём! Не при чём… просто я прошу тебя…
ТАНЯ. Что ты меня просишь? Как у тебя ещё хватает наглости меня о чём-то просить? Мне жить не хочется, понимаешь? Ты знаешь, что это такое, когда не хочется жить?
КАТЯ. (убеждённо) Знаю! Поверь мне, уж что-что, а это я очень хорошо знаю…
ТАНЯ. (морщится) Ой, не надо! Не начинай! Знаем уже – плавали… опять сейчас про своего Алека заведёшь…
КАТЯ. Да, заведу! Я одного человека в своей жизни уже потеряла – если я ещё и тебя потеряю, это уже будет выше моих сил. Если с тобой что-то случится, я сама на себя руки наложу!
ТАНЯ. Не пугай – пуганная…
