КАТЯ. Я просто хочу, чтобы ты поняла: ты для меня – это всё. Смысл жизни, если хочешь. Я дышу тобой, живу тобой… я…
ТАНЯ. Это вы у Лермонтова прочитали, Катерина Петровна? Или у Толстого?
КАТЯ. Толстой стихов не писал.
ТАНЯ. Ах, ну да – он эту… «Преступление и наказание»!
КАТЯ. Это Достоевский. Тебе надо учиться, девочка… выкинуть из головы все глупости и… а ты уходить хочешь!
ТАНЯ. (не слушая её) Ну вот – преступление-то налицо, а наказание – где оно? Кто за меня отомстит? Может, ты?
КАТЯ. Так Дима, кажется, уже пошёл – мстить…
ТАНЯ. (продолжает возню с тряпками) Да как же! Пошёл он! До первого угла дойдёт – и обосрётся по дороге…
КАТЯ. Ну послушай… ну я не знаю, какими тебе словами сказать, чтобы ты поняла, что всё это – чистая правда… ты мне самый близкий на свете человек… без тебя – ну… всё вот это (обводит руками пространство) ради тебя одной…
ТАНЯ. (бросает тряпки и поворачивается к ней) Что – я на самом деле тебе так нужна?
КАТЯ. (горячо) Ну конечно! Девочка моя! Очень!
ТАНЯ. (со вздохом) Ну слава Богу – хоть кому-то я нужна…
КАТЯ. (с горечью) Ну зачем ты так… ну ты же знаешь – ты мне так же дорога как и Алек… даже дороже ещё в сто раз… ты кстати так на него похожа… (Подходит к Тане и проводит рукой по её волосам)
ТАНЯ. (отстраняется) Да прекрати ты!
КАТЯ. Танечка… Таня…
ТАНЯ. Значит, ты вот так вот меня любишь, да? Всем, значит, ради меня жертвуешь…
КАТЯ. Ну нет… я не об этом…
ТАНЯ. Ты вот вся такая хорошая, значит, положительная…
КАТЯ. Я не про это совсем…
ТАНЯ. А что ж ты тогда – ты, учительница! – трахаешь собственную ученицу? Ничего – нормально? Не стыдно? Не разрушает положительный образ?
КАТЯ. (еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать) Ну зачем ты так… я же… это другое совсем…
ТАНЯ. Другое? А по-моему то же самое, что и все…
КАТЯ. (сквозь слёзы) Ну ты же ведь ребёнок недолюбленный, недоласканный… я же знаю, как к тебе родная мать относится…
ТАНЯ. Ну и ты решила компенсировать, да?
КАТЯ. (рыдает) Нет… но я думала: ну кто же поймёт женщину, позаботится о ней лучше другой женщины? (Поднимает на Таню заплаканные глаза) Ведь ты же нуждаешься в ласке…
ТАНЯ. (презрительно) Да откуда тебе-то знать, в чём я нуждаюсь?
КАТЯ. Подожди… (Тянет к Тане свои руки, пытаясь её обнять)
ТАНЯ. (отпихивает её) Коза недотраханная! (Уходит, хлопнув дверью)
Катя беспомощно оседает на пол.
Сцена 3
Кухня. За столом сидит ФЕДОР и читает газету.
Рядом стоит разъярённая ИРИНА.
Похоже, что ссора началась давно и сейчас достигла своего апогея.
ФЕДОР. (по возможности спокойно) Так поди и купи, чёрт тебя возьми!
ИРИНА. (истерично) Ничего мне от тебя не надо, сволочь такая! Чтоб такое дерьмо как ты меня унижал… до белого каления доводил…
ФЕДОР. Ты сама меня доводишь… только учти, моя дорогая: я ведь тоже не из металла.
ИРИНА. Паскуда поганая! Мразь! Я же спокойно просила: Феденька, ну позвони, узнай – может, сегодня дадут? Ах ты, паскуда недоделанная… вчера ещё сказала: ну позвони, узнай насчёт денег…
ФЕДОР. Я звонил. Сказали, что завтра. Кто же знал…
ИРИНА. Гроб бы поскорее принесли, сволочь, твой – так ты всю дорогу надо мной издеваешься! Нет, говорит, что звонить – без толку… сука! Мразь!
ФЕДОР. (выходит из себя) Ты что, действительно спятила уже?
ИРИНА. Я уже тебе сказала…
ФЕДОР. Так я сейчас санитаров вызову!
ИРИНА. Я не желаю даже с тобой разговаривать, падаль! Всё, разговор окончен!
ФЕДОР. Ну так и перестань орать…
ИРИНА. Скотина!
ФЕДОР. Действительно – психопатка… меня ж предупреждали…
ИРИНА. Спокойно ведь сказала вчера: Феденька, позвони…
ФЕДОР. Тебе спокойно говорят, что с утра этого никто знать не мог!
ИРИНА. Гадина! Ты сидел и газетку свою поганую читал… ну один раз позвонил хотя бы! Ведь в два часа все люди уже с работы… с работы идут – с деньгами, тортами, цветами… эта скотина сидит и делает вид, что он работает… падла! Ну подожди, я тебя ещё… ты надо мной поиздеваешься…
ФЕДОР. Не надоело одно и то же по кругу?
ИРИНА. Он работает, сволочь… когда не приди, сидит, газетку почитывает! Что бы не происходило, сидит себе и…
ФЕДОР. Если ты не заткнёшься, сейчас произойдёт!
ИРИНА. Пошёл ты к чёрту, говно недоделанное! Ничтожество!
ФЕДОР. Слушай…
Незаметно для скандалящих входит Таня.
ИРИНА. Дерьмо!
ФЕДОР. Я посмотрю, как ты без этого дерьма…
ИРИНА. Да, дерьмо! Ничтожество!
ФЕДОР. …хотя бы один день проживёшь.
ИРИНА. Подонок!
ФЕДОР. Это ж надо иметь такую наглость: ехать на моём горбу, ножки свесив, да ещё…
ИРИНА. Пошёл ты к чёрту, сволочь!
ФЕДОР. …меня же и оскорблять.
ИРИНА. Ехать, ехать на тебе, да! Всё надо напоминать: Феденька, позвони, узнай… вчера ещё сказала: Федя, позвони…
ФЕДОР. Перестань орать!
ИРИНА. Да пошёл ты к чёрту, чтоб ты сдох!
ФЕДОР. Я сказал: заткнись и всё!
ИРИНА. Сволочь поганая! Ублюдок!
ФЕДОР. Ублюдок – это ты.
ИРИНА. Всё! Я тебе сказала.
ФЕДОР. Сказала она мне… тоже оракул нашёлся!
ИРИНА. (устало) Падаль… паскуда…
ТАНЯ. (подходит к ней) Ну не надо…
ИРИНА. (вспыхивает по новой) Что значит «не надо»? Понимаешь, у каждого человека должна быть ответственность… ответственность должна быть… ну и какое-то чувство долга, понимаешь? Вот всё-таки внимание какое-то, вот и всё. Тем более, праздник завтра – надо как-то всё это обставить… я уж не говорю там: квартиру убрать или обед приготовить… уважение какое-то к жене показать!
ТАНЯ. (пытается сказать) Мама, я…
ИРИНА. (не слушает её) А у него, оказывается, зарплата вчера! Я с утра пошла к зубному, у меня было прекрасное настроение… полчаса назад у меня было прекрасное настроение! Я смотрю: он ни тпру ни ну, ни тпру ни ну – и уже второй день, понимаешь? Он совершенно… ни позвонить, ни узнать: будет зарплата, не будет… он абсолютно ничего! Совершенно…
ТАНЯ. (равнодушно) И что – была?
ИРИНА. Конечно! После обеда дали! А он с утра позвонил, отбомбился – а перезвонить даже в голову не пришло! Вчера ещё ему сказала, что у нас деньги кончились, сегодня я ему даже на бумажке написала, чтобы ещё раз позвонил… сто раз сказала! А он сидит – ну совершенно ничего… я понимаю, человек, допустим, был бы занят, а он сидит с газеткой! Узнай хотя бы… сиди с газеткой – но узнай!
ТАНЯ. Послушай…
ИРИНА. И ты, что ты думаешь, я вот так вот буду каждый раз до инфаркта доходить, ну? Скажи, зачем мне это надо? Я когда работала, то действительно – я была хозяйкой положения, у меня были свои деньги в кармане… я сегодня пошла на рынок покупать цветы врачихе, да? Там всё было – и овощи… но я на рынке не покупаю, я могла в магазине купить – и вчера была, и сегодня была… у нас ведь ни картошки нет, ни капусты, про масло сливочное я вообще не говорю… ну шаром покати, понимаешь? Там, может быть, что-то творожное купить – ну что-то купить хотя бы в дом, понимаешь? Яблоки… ну овощи, фрукты – ну что-то в дом такое купить, правда?
ТАНЯ. Мне надо тебе сказать…
ИРИНА. Ведь праздник, я ему вчера… я говорю ему: цветы и фрукты… торт не надо – я сама спеку, чтоб как-то такое… но принести зарплату же надо в дом – это же элементарно, понимаешь? Это же… элементарный человеческий долг! А он… пошевелиться, чтобы обеспечить семью зарплатой… нет! Ничего совершенно… а теперь только через неделю… кретин – вот я и говорю! Ну вот сколько я живу, подобного ещё не встречала – недаром его эта первая жена померла… тридцать пять ей было – и сердце… не выдержала! Он ведь допёк – всех допёк…
ФЕДОР. (не отрываясь от газеты) Тридцать восемь.
ИРИНА. (Тане) Ты понимаешь, он, может быть, делает это несознательно… но своим равнодушным поведением наплевательским, хамством своим, понимаешь? Ведь можно не обязательно человека добить – взять его и топором разрубить… или застрелить из пистолета… но вот таким поведением наплевательским, понимаешь, можно человека доконать буквально… и это не случайность! Это не случайность, это каждый раз одна и та же история, каждый раз… да меня возмущает даже не это – меня возмущает отношение его! Ну скажи – зачем мне это надо?
ТАНЯ. (пожимает плечами) Не знаю, мама.
ИРИНА. В году двенадцать месяцев, и каждый месяц… и в месяце два раза зарплата – и каждый раз я так буду биться?! На сколько меня хватит, а? Вот сейчас аж в глазах помутнело всё…
ТАНЯ. (спокойно) Да потому что не надо себя так изводить.
ИРИНА. (роняет себя на краешек стула) Я сначала ему сто раз спокойно сказала, вчера ещё, а он: мол, не ходи по кругу! Вот это вот отношение вот это… а у него, между прочим, на работе есть сотрудница…
ТАНЯ. (устало) Перестань… (Садится рядом)
ИРИНА. …которая всё время о нём заботится, которая ему кусок хлеба даёт, когда он голодный… и что – он позвонил, поздравил эту сотрудницу с праздником? Заодно б и про зарплату спросил… и не подумал! Я всё время как-то стараюсь проявить какую-то заботу – ну так и ты прояви же… нет! Ну сказал бы, что да, мол, я звонил, поздравил сотрудницу с днём рождения и заодно спросил про зарплату – и сказали, что сегодня зарплаты не будет…
ТАНЯ. Меня изнасиловали.
ИРИНА. (поворачивается к ней) Что-о?!
ФЕДОР. Да-а… дожили… (Переворачивает газетный лист)
ИРИНА. Ты… ты где была вообще?
ТАНЯ. Ты знаешь прекрасно.
ФЕДОР. А всё там же – у учительницы своей.
ИРИНА. Почему ты там торчишь всё время?
ТАНЯ. Мы занимаемся.
ИРИНА. Занимаетесь? (Вскакивает) Я знаю, чем вы там занимаетесь! Двойки свои передом отрабатываешь?
ТАНЯ. Мама…
Ирина подлетает к мужу и пытается отобрать у него газету.
Фёдор резко убирает газету в сторону, явно не желая с ней расставаться.
ИРИНА. (всплёскивает руками) Ну ты хоть ей скажи!
ФЕДОР. Что сказать-то? Допрыгалась… (Смотрит на Таню)
ТАНЯ. (насмешливо) Ух ты! Прорезался! Дядя Федя съел медведя!
ФЕДОР. (поднимается с места) Я, кажется, просил называть меня «папа»…
ТАНЯ. Ага! Сейчас! Не дождёшься!
ФЕДОР. Та-а-ак… (Подходит к Тане и отвешивает ей несильную, но звонкую оплеуху)
ИРИНА. (кричит на его) Ты что?! Что ты делаешь? (Пихает его изо всех сил, отчего отчим плюхается обратно на стул)
ТАНЯ. (иступлённо) Козёл! Фашист!
