КАТЯ. Не смей! (Еле сдерживается, чтобы не ударить её снова) Ты не имеешь права, ясно?
ТАНЯ. Ну да… конечно… (С рёвом падает и утыкается в Катины колени) Ну что мне делать? Ну скажи мне!
КАТЯ. Пусти… (Пытается высвободиться)
ТАНЯ. (отчаянно) Я люблю тебя!
КАТЯ. (высвобождается и отступает на шаг) Я тоже тебя люблю – но…
ТАНЯ. Что?!
КАТЯ. (тихо) Ты… ты должна уйти…
ТАНЯ. (сквозь слёзы) Но почему?!
КАТЯ. Так надо… так будет лучше для нас обоих.
ТАНЯ. Как ты можешь?! Неужели ты такая жестокая?
КАТЯ. Я… просто я не могу так больше… пойми – я очень тебя люблю и, видимо, буду любить всегда… но я устала…
ТАНЯ. (растерянно) Но…
КАТЯ. Дай мне сказать! Я ничего не могу тебе дать кроме… кроме постели… (Присаживается на край кровати спиной к Тане) Я же на тебе как на игле сижу, ты понимаешь?!
ТАНЯ. (тихо) Это неправда…
КАТЯ. У тебя другие интересы… у тебя семья… у тебя своя жизнь – ты должна жить ею!
ТАНЯ. Да разве это жизнь? Ты видела её – жизнь эту? Сплошное сраньё!
КАТЯ. (строго) Не выражайся!
ТАНЯ. Извини…
КАТЯ. Тебе учиться надо – школу закончить, в институт поступить…
ТАНЯ. Зачем?
КАТЯ. Ну я не знаю… ну потому что так надо… ну потому что все так живут… просто потому, что жизнь – она такая!
Пауза.
ТАНЯ. (приподнимается) Значит, гонишь…
КАТЯ. (поворачивается к ней) Да не гоню я тебя – ну пойми ты! Я просто хочу, чтоб тебе же как лучше…
ТАНЯ. За меня решаешь как мне лучше? Ну спасибо… а ты не боишься, что ты вот меня сейчас на ночь глядя голую за дверь выставляешь – а утром, когда выйдешь, найдёшь у подъезда мой бездыханный труп… и это будет на твоей совести!
КАТЯ. (вздыхает) Ну… это будет твой выбор… значит, судьба такая – что я могу поделать?
ТАНЯ. (подходит к ней вплотную) Значит, получается, и ты меня обманывала? Ты всё врёшь: ты тоже меня не любишь – ты просто мною пользовалась как и все остальные!
КАТЯ. (встаёт и поворачивается к Тане) А ты? Ты сама – ты хоть кого-нибудь любишь? Хотя бы себя…
ТАНЯ. (кричит) Вы все ничего для меня не сделали… палец о палец не пошевелили – только потребляли меня!
КАТЯ. (тоже переходит на крик) А ты-то для себя что сделала? Не для других – для себя хотя бы! Ну вот ты нас всех стравила, поиграла на наших слабостях – что это дало тебе самой?
ТАНЯ. (внезапно разражается слезами) Зачем ты так… что я тебе сделала?
КАТЯ. Знаешь ли, милая… (С тяжёлым вздохом) Всему есть предел. Я любила тебя, это правда – и я благодарна Богу за то, что он дал мне тебя… но то, что ты сейчас делаешь – это глупо… это… (Пытается подобрать нужное слово) Это – лажа, понимаешь?
ТАНЯ. (с укоризной) Ты сейчас говоришь как учительница – а не как человек…
КАТЯ. Я больше не учительница. Я уволилась.
ТАНЯ. Зачем?!
КАТЯ. Не волнуйся, это не из-за тебя. Просто я поняла, что… не моё это. Как я могу учить чему-то других, когда с собой не разобралась?
ТАНЯ. Ты не должна этого делать… ты хорошая учительница…
КАТЯ. (с усмешкой) Ну да…
ТАНЯ. Нет – честно…
КАТЯ. А ещё я завтра уезжаю.
ТАНЯ. (ошарашенно) Куда?
КАТЯ. В другой город.
ТАНЯ. Но… а я? Обо мне ты подумала?
КАТЯ. (устало) Послушай… мы это уже обсуждали только что… (Прикладывает ладонь ко лбу) Что-то голова заболела… (Морщится от боли) Ух-х-х…
ТАНЯ. (заботливо) Тебе… тебе надо прилечь… (Подталкивает её обратно к кровати) Хочешь, я чаю сделаю?
КАТЯ. Да… надо прилечь… (Присаживается на край кровати)
ТАНЯ. Дай я помогу… (Начинает стягивать с неё кофту)
КАТЯ. (покорно поднимает руки, чтобы облегчить Танину задачу) Знаешь, отец когда умирал… мы ведь с ним много лет не разговаривали – из-за Алека… только перед смертью общаться начали… мать от него ушла из-за его болезни… и я помню, он так приобнял меня – рука уже была слабая – и сказал: знаешь. девочка, мир такой огромный, такой удивительный – а я зачем-то такую хреновую жизнь прожил… мне тогда эти слова так резанули… я подумала: а я? а мама?.. а сейчас, знаешь, я понимаю, что он имел в виду…
ТАНЯ. И что? (Стягивает с неё юбку и колготки)
КАТЯ. Сколько можно было сделать всего, мир повидать – а ты вот уже лежишь, и ничего у тебя больше в жизни не предвидится.
ТАНЯ. Грустно… (Подкладывает Кате подушку под спину)
КАТЯ. Грустно. Поэтому я и хочу, чтобы ты прожила другую жизнь – счастливую! Чтобы потом ни о чём не надо было жалеть.
Пауза.
ТАНЯ. Слушай, а кто он был, Алек? Чем занимался? Ты никогда не рассказывала… (Устраивается в ногах у Кати и кладёт голову ей на колени)
КАТЯ. (гладит её по волосам) Зэк. За убийство сидел. Я письмо в газету написала, мол, хочу переписываться с заключённым – он откликнулся… так и познакомились.
ТАНЯ. А потом?
КАТЯ. Потом… (Вздыхает) Потом его выпустили… он приехал… родители его сразу невзлюбили: мол, раз убил, так и тебя убьёт.
ТАНЯ. А он что – правда убил кого-то?
КАТЯ. (пожимает плечами) Не знаю. Он не рассказывал… да я особо и не спрашивала. В-общем, не выдержал он всех этих попрёков бесконечных от моего отца – ушёл… наутро, правда, вернулся… точнее, позвонил… сказал, что сейчас придёт… я к окну – смотреть… а тут машина из-за поворота…
Пауза.
ТАНЯ. И что – прямо насмерть?
КАТЯ. Да нет… две недели ещё в коме провалялся – потом только… подруга мне на похоронах сказала, что это он у неё ночевал… и вообще: что у него со мной – так только… (Машет рукой)
ТАНЯ. А потом?
КАТЯ. Потом? Потом я тебя встретила… много лет спустя…
Долгая пауза.
ТАНЯ. Давай я чайник поставлю…
КАТЯ. Поставь…
ТАНЯ. А может ты есть хочешь? Я яичницу сделаю.
КАТЯ. Нет… есть не хочу…
Начинает прерывисто звонить телефон.
Ни Таня, ни Катя не обращают на него ни малейшего внимания.
Звонки становятся всё тише…
…а свет окончательно гаснет.
Остаётся только одинокий луч, и в этом луче
появляется лавочка и сидящий на ней Диман.
ДИМАН. Моя мать – она любила меня… теперь я это точно знаю… не важно, каким ты родился и почему – важно, что это всё-таки произошло… и каждый раз, каждое утро нового дня ты должен спрашивать себя: достойно ли ты живёшь, чтобы оправдать своё появление на свет? Сделал ли ты кому-нибудь хорошо – или твоё существование приносит всем лишь разрушение и смерть? Что касается меня – я пока не готов ответить на этот вопрос… но я твёрдо знаю одно: мы есть… и с нами происходит то, что происходит… Богу всего не объяснишь… может быть, это глупо… но в конце концов всё, что нам остаётся – это жить… просто жить – и верить, что есть ещё в этом мире что-то хорошее… что-то чудесное и удивительно светлое… что-то неизведанное, что ещё не открылось нам… но что – безо всякого сомнения – нам ещё предстоит узнать… (Тихо смеётся собственным мыслям)
Очень долгая пауза.
Да-а… а вы в курсе, что Бен Ладен – пидорас?
Затемнение.
К О Н Е Ц
