АЛЕКСЕЙ ЛИТВИН
Комедия в 4-х действиях
Москва, Белгород, Тель-Авив
2000 год
Действующие лица:
ЖАКЛИН ВИАЛЕТТ – в прошлом актриса, сейчас хозяйка дома и культурного центра.
45 лет
ЖУЛЬЕН – ее сын, начинающий режиссер.
21 год.
КОРОЛЬ – скульптор, художник, живет в доме Жаклин.
48 лет.
ТАТЬЯНА – невеста Жульена, актриса.
20 лет.
СЕСИЛЬ – подруга Жаклин, художница.
38 лет.
БЕРНАР – плотник, живет не далеко от дома Жаклин.
48 лет.
АННА – по прозвищу “веселая”, живет не далеко от дома Жаклин.
70 лет.
АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВ – режиссер, не москвич, но живет в Москве.
37 лет.
ИВАН КОРНИЛОВ – писатель, переводчик, потомок генерала Корнилова, рожденный во Франции.
45 лет.
ОЛЬГА – его жена.
38 лет.
Действие происходит в Доме Жаклин Виалетт. Гаскония. Наши дни.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
\ Двор перед домом Жаклин Виалетт. Много цветов. Деревья. Несколько скульптур в стиле “art”. Слева старая конюшня. Справа старая ферма, которая превращена в выставочный зал. Стены стеклянные. Сам дом – ферма Х|| – X||| -го века, в середине, как бы просевший. Ставни и стены густо заросли различными вьющимися растениями. Не заросли только двери – их четыре. На первом плане два каменных столба от старых ворот. За домом виднеется озеро. Под деревом четыре огромных деревянных кресла редкого дизайна, в которых лежат разноцветные подушки. Между ними столик. На нем открытая бутылка пива. Ближе к вечеру, но солнце еще высоко. Со стороны озера появляются Александр и Сесиль.\
АЛЕКСАНДР: / с бокалом в руке./ Это почти мистика.
СЕСИЛЬ: Что?
АЛЕКСАНДР: Этот дом. Это озеро. Жаклин…
СЕСИЛЬ: Она великая женщина. Не то, что я. Не каждый мужик начинает день с “пастиса”, а я начинаю. А дальше вино, пиво, “ри-ки-ки”… Бррр! Вы уже пробовали “Ри-ки-ки”, Александр?
АЛЕКСАНДР: Нет. А что это?
СЕСИЛЬ: Это местный виноградный самогон. Семьдесят градусов! Очень способствующий напиток!
АЛЕКСАНДР: Чему, способствующий?
СЕСИЛЬ: Любви! Чему же еще? Вам его надо обязательно попробовать. Я знаю одного хозяина кафе, которой делает “Ри-ки-ки” исключительно! А пока “Ри-ки-ки” нет, – может еще пива, Александр?
АЛЕКСАНДР: С удовольствием, Сесиль!
СЕСИЛЬ: Присаживайтесь. / Садятся к столику. П А У З А./
АЛЕКСАНДР: Год назад, здесь у конюшни стояла фигура Дон Кихота, сделанная из сухого камыша.
СЕСИЛЬ: Да. Его сожгли.
АЛЕКСАНДР: Сожгли? Зачем?
СЕСИЛЬ:/Не сразу./ Вы не женаты, Александр?
АЛЕКСАНДР: Нет.
СЕСИЛЬ: Я не поверю Вам, если вы скажите, что вас не любят женщины.
АЛЕКСАНДР: Любят.
СЕСИЛЬ: Так что же мешает?
АЛЕКСАНДР: Вы же не замужем?
СЕСИЛЬ: Нет.
АЛЕКСАНДР: Вот то же самое и мешает.
СЕСИЛЬ: А что мне мешает?
АЛЕКСАНДР: То же самое. Что и мне.
СЕСИЛЬ: Вы мне нравитесь, Александр!
П А У З А
АЛЕКСАНДР: /глядя на часы/ Вернисаж в восемь?
СЕСИЛЬ: Да. Пойдемте в дом, я покажу вам свои картины. Я, конечно, не Ван – Гог, но, все-таки и мне иногда что-то удается.
АЛЕКСАНДР: /допивая пиво./ Пойдемте.
СЕСИЛЬ: Там в холодильнике много пива, Александр?
АЛЕКСАНДР: Да? Это хорошо. Когда жарко, ничего другого пить не могу.
СЕСИЛЬ: А я люблю только вишневое пиво.
АЛЕКСАНДР: Вишневое?
СЕСИЛЬ: Да. А чему вы удивляетесь?
АЛЕКСАНДР: Я никогда не пробовал.
СЕСИЛЬ: Да? А молочное пиво вы пробовали?
АЛЕКСАНДР: Белого цвета?
СНСИЛЬ: Да.
АЛЕКСАНДР: Нет, не пробовал.
СЕСИЛЬ: Хоть вы и режиссер, Александр, но в области алкогольных напитков, вы мало образованы.
АЛЕКСАНДР: Согласен. За несколько минут общения с вами, я понял это особенно ясно.
СЕСИЛЬ: Ну, пойдемте.
\ Уходят в дом. Из других дверей дома выходят Жульен и Татьяна.\
ЖУЛЬЕН: Я тебя прошу, давай поговорим, о чем ни будь другом.
ТАТЬЯНА: Ну, послушай! Это же невероятный шанс! Поставить спектакль в Женеве, и не просто спектакль, а великую “Чайку”!
ЖУЛЬЕН: Татьяна!
ТАТЬЯНА: Что, Татьяна?! Что?! Я же родилась, чтобы сыграть Нину! Ты же сам мне говорил: “Ты – Заречная! Ты – Заречная!” Что смотришь? Говорил или нет?!
ЖУЛЬЕН: Говорил. Но пока я эту пьесу делать не могу.
ТАТЬЯНА: Да, почему? У тебя, что – много денег? Или ты думаешь, что такие возможности появляются каждый день?
ЖУЛЬЕН: Боже, ну как ты не понимаешь?
ТАТЬЯНА: Что? Ну, что я не понимаю? Если я сейчас, не сыграю Заречную, – то очень скоро мне уже надо будет играть Аркадину! Это ты понимаешь?!
ЖУЛЬЕН: Не преувеличивай и успокойся.
П А У З А
ТАТЬЯНА: Принеси мне вина, если тебе не трудно.
ЖУЛЬЕН: Хорошо./На ходу./ Я тебя прошу, не надо пока обнародовать содержание этого письма. Договорились?
ТАТЬЯНА: Я подумаю!
\Скрывается в доме. Со стороны конюшни появляется Король. П А У З А.\
КОРОЛЬ: Вы чем-то расстроены, Татьяна?
ТАТЬЯНА: Да.
П А У З А
КОРОЛЬ: Вы не любите лошадей?
ТАТЬЯНА: Почему вы решили?
КОРОЛЬ: Иметь под рукой таких скакунов, и за полтора месяца каникул ни разу не совершить прогулки верхом по этим чудным холмам?
\ Из дома появляется Жульен с бутылкой вина и стаканчиками. \
ЖУЛЬЕН: О, Король! Вы уже вернулись? А мама?
КОРОЛЬ: Ваша мама, мой юный друг, больше всего на свете любит своего Рыжего.
ТАТЬЯНА: Даже, больше, чем Вас?
КОРОЛЬ: Думаю, да. Пойду приму душ. / Уходит в дом. /
ЖУЛЬЕН: /наливая вино/ “Святой Николай”.
ТАТЬЯНА: Спасибо. Это твоя мама, специально для русского режиссера купила.
П А У З А
ЖУЛЬЕН: Ты же все знаешь, зачем заставляешь меня?..
ТАТЬЯНА: Ну, тогда прости! Мне пора готовить фуршет!
/Уходит в дом. Со стороны конюшни появляется Жаклин. /
ЖАКЛИН: /говорит, как бы напевая./ Мой сын! Мой сын один! Ты пьешь вино! Налей и мне! /Становится на колени и обнимает сидящего Жульена./ Я так счастлива! А вот ты грустный. А почему ты грустный? Тебе что, здесь не нравится? Ну, не молчи? Ответь, нравится или нет?
ЖУЛЬЕН: Да, мама.
ЖАКЛИН: Что, “да”? “Да” – нравится, или “да” – не нравится?
ЖУЛЬЕН: Нравится.
ЖАКЛИН: И мне! Ты знаешь, мне здесь ужасно нравится! Пройдет совсем немного времени, и здесь будет царить вечный праздник. Мы будем устраивать спектакли, выставки, концерты, рыцарские турниры. Я сошью для своего Рыжего золотую попону, и не слезая с коня, буду наблюдать за поединком, из которого ты выйдешь победителем. И тебе будут аплодировать! А я, буду очень горда, что сумела вырастить такого замечательного сына!
ЖУЛЬЕН: Я очень тебя люблю, мама.
ЖАКЛИН: /изменив тон/ Кто-нибудь еще приехал?
ЖУЛЬЕН: Пока нет.
ЖАКЛИН: Пойду в душ. Вина много не пей, – еще целый вечер впереди.
\ Целует его и уходит в дом. Слышно, как подъехал автомобиль. В воротах появляется Бернар, с большой деревянной рамой для картины. \
ЖУЛЬЕН: О, Бернар!
БЕРНАР: Юным талантам, добрый вечер!
ЖУЛЬЕН: Вы, как всегда с сюрпризами.
БЕРНАР: Да это так… Пустяки. Подарок для будущих шедевров.
ЖУЛЬЕН: Давайте я вам помогу. Вот сюда, к креслу.
БЕРНАР: Спасибо, Жульен.
ЖУЛЬЕН: Глоток вина?
БЕРНАР: Нет, спасибо. Жарко. Разве что позже.
\ Из дома появляются Александр и Сесиль. \
АЛЕКСАНДР: Бернар! Не может быть!!
БЕРНАР: Привет, Александр! /обнимаются./ Как дела?
АЛЕКСАНДР: Как могут быть дела, если я снова в Гасконии. Ты совсем не изменился. Надо же, целый год прошел, – будто и не расставались.
БЕРНАР: Ты то же не изменился.
АЛЕКСАНДР: Да уж! / стучит себя по темени./ Лысею.
БЕРНАР: Привет, Сесиль!
СЕСИЛЬ: Привет, Бернар! /Дважды целуются./
ЖУЛЬЕН: Теперь-то за встречу, кто-нибудь со мной выпьет?
АЛЕКСАНДР: Наливай!! Эх, черти вы мои! Чинь-чинь!!
ВСЕ: На здоровье!!
\ Пьют и садятся. П А У З А. /
АЛЕКСАНДР: Божественное вино!
БЕРНАР: Ну, что в Москве? Нам показывают, что мафия свирепствует по чище, чем в Палермо.
АЛЕКСАНДР: Естественно! В Москве же население в несколько раз больше, чем во всей Сицилии. А уж денег, – наверное, больше чем во всей Италии.
СЕСИЛЬ: Хочу в Москву! Уговорю Жаклин провести мою выставку, продам много картин и приеду к вам в гости, Александр. Да! Даже если, вы будите, против, я все равно приеду!
АЛЕКСАНДР: На это я могу сказать только одно – сдаюсь!
\ Общий смех. В доме заиграла пластинка Шарля Азнавура. Песня “Богема”.\
ЖУЛЬЕН: / не сразу/ Любимая песня мамы.
АЛЕКСАНДР: Великая песня.
П А У З А
ЖУЛЬЕН: Александр, вам нравится, как у вас репетирует Татьяна?
АЛЕКСАНДР: Пока трудно сказать, прошла одна неделя. Но в целом группа хорошая. А Татьяна никому не уступает.
БЕРНАР: Чехов?
АЛЕКСАНДР: “Чайка”.
СЕСИЛЬ: Никогда не понимала удовольствия играть на сцене. В жизни играть, по-моему, намного интересней. И что все носятся с этим Чеховым?! Чехов и Чехов, Чехов и Чехов! Он же ненавидел театр, насколько мне известно!?
АЛЕКСАНДР: Было за что.
ЖУЛЬЕН: Пойду-ка я искупаюсь. Не хотите, Бернар?
БЕРНАР: Что я вам за компания? Возьмите лучше Сесиль.
СЕСИЛЬ: Нет! Я уже пьяная, а пьяным плавать нельзя!
ЖУЛЬЕН: Остаетесь вы, Александр?
АЛЕКСАНДР: Если честно, – не очень хочется. Я люблю купаться, когда солнце уже сядет.
ЖУЛЬЕН: Ну, что ж! Человек одинок. Это остается единственной, непоколебимой истиной.
\ Уходит в сторону озера. П А У З А \
АЛЕКСАНДР: Жульен, что-то не в духе.
СЕСИЛЬ: Постарайтесь, Алуксандр, не сильно распространяться о вашей работе.
