АЛЕКСАНДР: Я не совсем понимаю?
СЕСИЛЬ: Не понимаете? Посмотрите внимательно на этот дом. Вам он ничего не напоминает?
АЛЕКСАНДР: Нет. Таких домов в округе много.
СЕСИЛЬ: Не скажите. Как режиссеру, он вам должен что-то напоминать.
АЛЕКСАНДР: / Не сразу/ Вы шутите?
СЕСИЛЬ: Я пойду помогать хозяйке, а вы, Бернар, расскажите нашему другу о большой любви семейства Виалетт к гениальному русскому писателю.
\Уходит в дом. П А У З А\
БЕРНАР: Вы в прошлом году ничего не узнали об этом доме?
АЛЕКСАНДР: Что именно?
БЕРНАР: У Жаклин был старший сын, актер, звали его Брюно.
АЛЕКСАНДР: Почему был?
БЕРНАР: Мне не очень просто об этом говорить. Дело в том, Александр, что он застрелился из старого отцовского винчестера, под дверью дома своей матери.
АЛЕКСАНДР: Как?
БЕРНАР: Вот так.
АЛЕКСАНДР: А, что произошло?
БЕРНАР: Он репетировал “Чайку”.
АЛЕКСАНДР: Бернар, – это розыгрыш?
БЕРНАР: Если бы так.
АЛЕКСАНДР: Наваждение!
БЕРНАР: Если бы не это трагическое обстоятельство, возможно, вы никогда бы не встретились с Жаклин, со мной и со всеми, кого вы здесь встретили. Давайте отойдем к воротам, сейчас должна приехать одна старушка. Я ее всегда встречаю.
/Отходят к воротам. П А У З А. /
АЛЕКСАНДР: Так жестоко – на пороге дома.
БЕРНАР: Это, наверное, не объяснимо. Скажу только, что Жаклин, в те роковые дни, репетировала Аркадину. Они тогда жили в Британии, на берегу Ла-Манша. Это север, почти тысяча километров отсюда. После того, как это случилось, Жаклин продала дом со всем его содержимым, вцепилась в гриву своему Рыжему, и проскакала все океанское побережье Франции, нигде не останавливаясь. Потом скакала вдоль южных границ, оказалась здесь и увидела этот дом. Он почти в точности соответствовал первой Чеховской ремарке в “Чайке”. И ей показалось, что это знак свыше. Дом, к счастью продавался, и она тут же его купила. Так что этот дом, есть своего рода памятник ее сыну.
АЛЕКСАНДР: Да… Потрясающе.
БЕРНАР: Жаклин предлагали значительные роли и в Париже, и в Брюсселе, но она отказывалась. Теперь все, что касается творчества, происходит только в этом доме.
АЛЕКСАНДР: Это знают все?
БЕРНАР: Естественно. Теперь и вы знаете.
АЛЕКСАНДР: Фантастика!
БЕРНАР: Так что вы должны понять, почему нервничает Жульен. Он молод, ему хочется много работать, много путешествовать. И глядя на вас, – у него все чувства обостряются. Ну, и в данный момент Татьяна репетирует не с ним, а с вами,
АЛЕКСАНДР: Да. Такое не придумать.
\ Слышен шум подъезжающей машины .\
БЕРНАР: А вот и Анна. Вы в прошлом году ее не встречали?
АЛЕКСАНДР: Нет.
БЕРНАР: Это удивительная старушка. Я потом вам о ней расскажу.
\ Слева появляется Анна. Она идет на маленьких костылях .\
АННА: Бернар! Бернар!! Почему ты меня не встречаешь?
БЕРНАР: Дорогая тетя Аня, как же я вас не встречаю? Еще как встречаю! /Берет ее под руку/ Даже не один, а с моим очень хорошим другом из России.
АННА: Из России? Ты врешь , Бернар!
БЕРНАР: Тетя Аня! Как вы могли так обо мне подумать? Вот познакомьтесь! Это Александр Серебров – режиссер, драматург. Второй год подряд работает с французскими актерами.
АННА: Вы драматург?! Вы русский драматург??!!
АЛЕКСАНДР: Про себя говорить как-то неловко…
АННА: Нет, Бернар! То, что он Александр, как Пушкин – в это я верю! А вот в то, что он драматург, как Чехов – нет! Во-первых: Дважды за такой короткий срок в одной отдельно взятой стране гениальные драматурги не рождаются! А во-вторых: он – стеснительный! А где все?
БЕРНАР: Кто здесь, – все готовятся.
АННА: Ой-е-ей! Можно подумать сегодня миру явится новый Роден!
БЕРНАР: А кто сегодня это может сказать?
АННА: Бернар! Очень жарко! Если ты мне не принесешь пива, – мне раньше времени придет конец! Слышишь?!
БЕРНАР: Конечно, тетя Аня!
\ Бернар бежит в дом. Анна садится на кресло. П А У З А \
АННА: Александр! Мне очень интересно, что вы пишите.
АЛЕКСАНДР: Ну…
АННА:/перебивая/ Вам нравится Кольтес?
АЛЕКСАНДР:/Крайне удивленно/ Вы читали Кольтеса?
АННА: Естественно!
АЛЕКСАНДР: У меня, сейчас в группе, из двадцати пяти актеров, не все читали Мольера.
АННА: Ничего удивительного. Закат Европы! Помните такую книгу?
АЛЕКСАНДР: Конечно.
АННА: Ну, так что?
АЛЕКСАНДР: Он мне интересен.
АННА: Кто? Шпенглер или Кольтес?
АЛЕКСАНДР: И тот, и другой.
АННА: А я в Кольтесе ничего не понимаю! Совершенно! Мне кажется, что его подняли на щит, такие же снобы и дилетанты от искусства, как он сам! Я считаю, что писать надо просто, и не выпендриваться, если тебе нечего сказать людям.
АЛЕКСАНДР: Не уже ли вы так серьезно следите за современной литературой? Я просто поражен!
АННА: Молодой человек! Литература – это единственное за чем следует следить! Запомните! Ни политика, ни религия, ни спорт – не заслуживают внимания человека. По крайней мере, того, кто таковым себя считает! Черт, побери! Где мое пиво!!?? Я сейчас умру! Бернар!!! Где мое пиво-о-о-о!!!
/Появляется Бернар с бутылкой пива. За ним идут Жаклин и Король./
ЖАКЛИН: Наша дорогая , веселая женщина!!/дважды целуются./
АНННА: Жаклин! Бернар покушается на мою жизнь!
БЕРНАР: Тетя Аня! Вы ко мне не справедливы! Вот ваше пиво!!
АННА: Наконец-то! /Видит картинную раму./ А это ты для моего посмертного портрета приготовил?
БЕРНАР: Ну, что вы говорите?!
АННА: Не ври! Никогда не ври!! Что подумает русский драматург о французах? Что они лгуны!?
КОРОЛЬ: Это он для меня приготовил.
АННА: А это ты, Король? А я думаю кто это такой страшный, как водяной.
ЖАКЛИН: Он только что из душа.
АННА: А! Жарко!? То-то! /Пьет./ Жаклин! Пиво не помогает! Просто Африка, а не Европа! Проводи меня в дом, включи все вентиляторы и кондиционеры, – я хочу немного отдохнуть!
ЖАКЛИН: Конечно, пойдемте. / Идут в дом./
АННА: Ты представляешь, Жаклин, вчера в одном журнале прочитала, что во всех бедах двадцатого века виноват Достоевский! А? Ну, ничего святого не осталось у этих журналистов! Нет, может мое мнение о искусстве больше никого не интересует, тогда я вообще могу… / скрываются в доме /
П А У З А
АЛЕКСАНДР: Очаровательная старушка.
БЕРНАР: Заметили, что она все время немного улыбается?
АЛЕКСАНДР: Да, да.
БЕРНАР: Ее так и зовут – “Веселая”. Сорок лет назад, она сделала то же самое, что и Анна Коренина.
АЛЕКСАНДР: Что?
БЕРНАР: Да. Ее буквально собрали из пыли, и вот с тех пор, она все время немного улыбается.
КОРОЛЬ: И больше всего на свете любит русскую литературу. Так что, Александр, она вас еще попытает. Бернар, пойдем, перенесем мои работы в галерею, а то гости уже почти в сборе, а по какому поводу, – до сих пор не ясно.
АЛЕКСАНДР: Давайте и я помогу.
КОРОЛЬ: Отдыхайте, Александр. Я думаю, мы справимся. /Идут в дом/
/П А У З А. Слышен звук подъезжающего автомобиля. Появляются Иван и Ольга/
ИВАН: Привет, Мастер!
ОЛЬГА: Бонжур! Мы не опоздали?
АЛЕКСАНДР: Нет. Все еще готовятся.
ОЛЬГА: Пойду погуляю. / Уходит в сторону озера. П А У З А./
АЛЕКСАНДР: Опять что-то?
ИВАН: Я уже не реагирую. Двадцать лет живем, а она ревнует меня даже к автомобилю. Не хотела ехать, еле уговорил.
АЛЕКСАНДР: У-гу-гу… Пивка?
ИВАН: Не откажусь. Да, вот пресса. /Достает газету и читает./ “Чайка летит над Гасконией.”
АЛЕКСАНДР: Дай-ка. /Читает/ “После Чернобыльской катастрофы Александр Серебров решил бросить науку и полностью посвятить себя искусству театра, как единственному гуманному занятию человечества.” Что это?
ИВАН: Журналистика! Единственная, точная наука о причинно-следственных связях всего со всем.
АЛЕКСАНДР: Похоже, наша старушка не ошиблась относительно прессы.
ИВАН: Веселая уже здесь?
АЛЕКСАНДР: Да, они с Бернаром только что приехали.
ИВАН: И что она сказала по поводу журналистов?
АЛЕКСАНДР: Что они нашли главного виновника всех бед.
ИВАН: И кто же этот счастливчик?
АЛЕКСАНДР: Федор Михайлович…
ИВАН: Гениально!
\ Король и Бернар выносят, накрытую простыней, скульптуру .\
БЕРНАР:/ Кряхтит./ Нет, Король, что не говори, но я буду всю жизнь писать стихи. Только стихи! Даже романы писать не буду, они то же очень тяжелые.
ИВАН: А мне, Бернар, в этой позе ты нравишься. Король, привет! Ты должен обязательно увековечить Бернара именно в этой позе!
КОРОЛЬ: Иван, не смеши! А то выставки не будет!
БЕРНАР: Ребята! Там их еще три!
КОРОЛЬ: Скажи спасибо, что не тридцать три!
/Из дома выходит Татьяна./
ТАТЬЯНА: Где Жульен? Его срочно к телефону.
ИВАН: Привет, Татьяна.
ТАТЬЯНА: Прости, Иван! Привет! Александр?
АЛЕКСАНДР: Он пошел купаться. Я могу позвать.
/Из-за дома появляется Жульен/.
ЖУЛЬЕН: Спасибо, не надо.
ИВАН: Жульен, моя жена на берегу?
ЖУЛЬЕН: Я не знаю вашей жены, но какая-то женщина гуляет вдоль озера.
/Быстро идет в дом, Татьяна за ним. Из галереи выходят Король и Бернар/
КОРОЛЬ: Опять купаться придется! Весь мокрый.
БЕРНАР: /Александру и Ивану/ Вы так и будете пить холодное пиво, и смотреть, как мы вдвоем корячимся и потеем?
ИВАН: Бернар! Мы же русские.
БЕРНАР: Пойдемте, ребята, пойдемте. Пиво от вас не убежит, а вместе нам будет веселее.
ИВАН: Ну, что, Александр? Вынуждены, приобщиться, к высокому искусству!
АЛЕКСАНДР: Что делать?
/ Александр и Иван идут в дом вслед за Королем и Бернаром. Из-за дома появляется Ольга. Идет через двор и садится к столику. Из дома выходит Татьяна, нервно раскуривая сигарету. П А У З А. /
ОЛЬГА: Здравствуйте!
ТАТЬЯНА: Здравствуйте! Простите, я вас не заметила.
ОЛЬГА: Может, познакомимся? /Не сразу./ Ольга.
ТАТЬЯНА: Татьяна. Извините!
/Быстро уходит в дом. Из других дверей появляются Александр и Иван, несущие закрытую скульптуру. Следом Король и Бернар, тоже несут закрытую скульптуру./
КОРОЛЬ: / Бернару и Александру./ Мы уже несем вторую, так что оставшуюся нести вам, братцы! Слышите!?
АЛЕКСАНДР: Как сказал Аристотель, Король, – ” Сначала деньги, потом добродетель!”
/Общий смех/
КОРОЛЬ: Не надо прятаться за классиков, Александр! Потому что, у настоящих классиков, всегда найдутся изречения, взаимно исключающие друг друга.
