К ней подходит бравый красавец-офицер. Они безудержно флиртуют. Дама берет со скамейки ноты и картинно разбрасывает их вокруг по листочку. Офицер, иронично улыбаясь, подбирает. Дама протягивает руку, чтобы взять ноты, но офицер качает головой и оставляет их себе. Дама порывается уйти, офицер догоняет ее и страстно целует.
Музыка стихает. Затемнение.
Картина пятая
Вновь освещены апартаменты Марыли.
Марыля. Когда я увидела красивого офицера, просто потеряла голову. А он сходил с ума по другой. Она как начнет играть на рояле пассаж за пассажем, он несется на громовые звуки, как теленок на песню дудочки.
Мизансцена замирает.
Голос Марыли из динамиков.
– И я решила во что бы то ни стало научиться играть! Сестра Аннушка, когда узнала об этом, страшно рассердилась, она терпеть не могла несбыточных планов. А потом… сама помогла мне. Нашла в городе через знакомых семью, где требуется девочка-горничная. Как удалось ей убедить наших папу с мамой отпустить меня из дома на работу, не знаю. Но удалось. Видимо, красивые платья и завидные женихи снились не только мне. Аннушка сказала мне: «Детство закончилось». Я ответила: «Ну и что». Зря я так ответила, легко, беспечно, словно ничего не значили для меня мои сестры и папа с мамой.
Я стала прислугой в состоятельной семье. Убирала комнаты – за это меня кормили и даже иногда давали несколько злотых. Выполняла все работы в огромном зимнем саду – за это хозяин распорядился, чтобы учитель музыки его детей занимался на фортепиано и со мной. А потом он сам лично вызвался учить меня. А потом…
Мизансцена вновь оживает.
Марыля. Вывернулась, смогла получить приличное музыкальное образование. Все хорошо. Но как же я обманулась! Думала, что поймала счастье за хвост. Нельзя мыслить картинками.
Януш. Почему же? Начнем с того, что мыслить можно и нужно. И по-разному! И, поверьте, это полезно. Просто не стоит бояться, если на заранее придуманной картинке начнут появляться новые краски.
Марыля. Теперь, когда мне исполнилось столько лет…
Януш (перебивает укоризненно). Ну-ну!
Марыля. Надо быть честным перед самим собой, уважаемый пан Вилга.
Януш. Можете звать меня по имени – Януш. Я не против фамильярности.
Марыля. Непривычно как-то, я уж по старинке. (Вздыхает.) Вам, мужчине, не понять, что для женщины значит возраст. Когда мне исполнилось тридцать – я хотела умереть! Недавно стукнуло тридцать один…
Она смолкает и замирает.
Голос Марыли из динамиков.
– Не почувствовала сердцем, а осознала головой, как по капле вытекает из меня то, что любят мужчины в женщине – молодость. Я хотела безумной, страстной любви. Но меня она не коснулась. И вспомнить нечего! Мне всегда было что скрывать. Оказавшись в приличном обществе, чтобы не ударить в грязь лицом, я начинала безудержно врать про великих родственников, свое избалованное детство. А когда дело доходило до серьезных отношений, приходилось их сворачивать: не рассказывать же презентабельным молодым людям про корову Марту и мерина Паньку? Закон: всегда, когда видишь бездомную ободранную кошку – передергивает от брезгливости, а к холеному животному рука тянется сама.
Пауза.
Януш. Мы часто придумываем себе трудности и страдания.
Марыля. Я же говорила, вы не поймете. Кому нужна увядающая женщина?
Януш сначала прыснул, затем от души захохотал.
Марыля. Что вы смеетесь? Что тут смешного? Одни молчат об этом… я вот… говорю…
Януш. Тогда давайте введем ценз: столько-то лет – имеешь право жить, столько-то – расстрел.
Марыля. Вы утрируете.
Януш. Отнюдь. Ваши рассуждения равносильны желанию ребенка оставаться всегда маленьким. (Пауза.) Мы продолжаем расти, как в детстве. Это внутренний рост. Мы также много приобретаем, как раньше. Знаю-знаю, что вы скажете: морщины и прочее. Только запомните, внешний лоск видят все и, соответственно, все тянутся к нему, а внутренний – единицы. Это избранные. Для нас. Они нас находят и любят всю жизнь.
Внезапно разговор прерывается ровным маршем сотен солдатских сапог. Звуки тяжелой поступи нарастают. Марыля и Януш вздрагивают. Слышна немецкая речь. Беспорядочные выстрелы. Марыля, ошеломленная, медленно поднимается из-за стола. Слышен взрыв.
Затемнение.
Занавес.
Конец первого действия.
Действие второе.
1942 год.
Картина шестая.
Варшава. Переулок.
На край сцены выбегает юноша в лохмотьях. За ним несется полная женщина – это переодетый пан Вилга. Догоняет юношу и хватает за руку.
Юноша (умоляющим шепотом). Отпусти, тетенька! Отпусти-и-и… (Вырывается изо всех сил.)
Януш. Правда ли, что в гетто – дизентерия?
Юноша (теряясь). Не знаю.
Януш. Есть ли там доктор Айзенберг?
Юноша (удивленно). Как вы сказали? (Пауза.) А сколько ему лет? Он старый?
Януш кивает.
Юноша. Э, нет. Всех старых давно уже…
Януш. Молчи!
Юноша. Как ненужных…
Януш засовывает под пальто юноши крохотный сверток.
Януш (быстро шепчет). Вот возьми. Тут хлеб и пенициллин.
Юноша (удивленно). А…
Януш. Разберешься. А теперь беги!
Слышен приближающийся топот.
Юноша, съежившись, убегает, без конца оглядываясь.
Появляется Марыля. На ней драное пальто, стоптанные мальчуковые ботинки. Она сталкивается лицом к лицу с Янушем.
Марыля (равнодушно). Януш? (Оглядывает его безо всякого любопытства.) Что за маскарад? Ты решил поразвлечься? Иди домой. Мы все уже там. Богуслав растопил печку. Тепла хватит ненадолго. Иди скорее, погрейся.
Внезапно появляется немецкий офицер. В шинели, черных перчатках. Военная выправка весьма украшает его. Марыля и Януш застывают на месте. Немец пристально смотрит на Марылю. Она не реагирует, полностью отрешившись от внешнего мира. Януш же, напротив, весь съеживается.
Марыля делает попытку пройти вперед, но офицер преграждает ей путь. Они молча смотрят друг на друга.
Януш (суетливо). Битте! Герр официр! Я говорю по-немецки. Я… объясню. Она не дерзит! Она… не в себе! Ее дом взорвали еще в сорок первом. Год назад! Вот… в шоке.
Офицер холодно продолжает смотреть на Марылю. Та опустошенно вздыхает.
Януш (подхватывает). В другом полуразрушенном доме, что напротив, где более-менее можно существовать, мы все приблудились. Живем мало-помалу. (Теряется). Хорошо живем! Не жалуемся, не-е-ет! Нас много, а, значит… Веселее! Пианино Марылино перетащили. А что? Уцелело! Не пропадать же добру! Играем на нем, чтоб не скучно было. (Пауза.) Не всегда играем. Иногда вовсе не играем. Чего зря играть? Сидим. Смотрим на него.
Офицер делает легкий взмах рукой.
Януш (скороговоркой). Немецкая музыка потрясает до глубины души!
Офицер уставился взглядом на Януша.
Офицер (Янушу). Фрейлен говорит по-немецки?
Януш (подобострастно). Да-да-да! Она образованная! Умная!
Офицер. Это она играла недавно?
Януш сникает.
Марыля (равнодушно). Да. Бетховен. Я задумала разучить все двадцать восемь фортепианных сонат Бетховена. И, если меня не убьют, я это сделаю.
Внезапно появляется другой немецкий офицер.
Другой офицер, Курт. Рихард! Быстрее!
Немцы удаляются. Марыля падает в обморок. Януш с трудом подхватывает ее и уносит.
———————————————————————————————————————
Картина седьмая.
Открывается занавес.
Маленькое жилище в полуразрушенном доме. Из обломков мебели сооружены стол, лавка, кровать из досок. Из всех вещей самым роскошным является пианино.
Молодой человек Богуслав и девушка Ружена возятся возле печки.
В дом буквально вползает, таща на себе Марылю, Януш.
Ружена. Господи! Она не ранена?
Януш. Нет.
Богуслав (изумленно оглядывая Януша). Пан Вилга…
Януш (твердо). Конспирация! (Властно.) Вы бы помогли, молодой человек.
Богуслав помогает положить Марылю на кровать из досок. Ружена кидается к ней с консервной банкой.
Ружена. Вода!
Марыля не может пить. Януш, в движениях которого чувствуется опытный врач, разжимает ей рот ложкой и осторожно вливает воду. Марыля делает глоток, затем начинает кашлять.
Януш (жестко). Никаких хождений. Постельный режим. За печкой следит…
Ружена показывает на себя.
Януш. Ружена. Богуслав может отдохнуть. Вода? Есть. Еда?
Ружена разводит руками. Януш хмыкает.
Януш. Завтра постараюсь купить что-нибудь.
Богуслав. Купить? На что? Пан Вилга!
Януш. Купить, купить, молодой человек. А теперь мне необходимо переодеться. Будьте добры, господа, отвернитесь. Хотя… (Гордо вскидывает голову). Не смею вас утруждать. Я переоденусь вон за той ширмой. (Бормоча.) Какой я молодец, что соорудил ее.
Уходит переодеваться.
Богуслав (Ружене). Первый раз вижу его таким. Забавный он в юбке. Где только раздобыл?
Ружена. Сейчас каждой тряпке рады. Что юбка? Театральные реквизиты некоторые надевают на себя, и – ничего. Я с некоторых пор совсем разучилась чему-либо удивляться.
Богуслав. Я это заметил.
Ружена. Очень хорошо.
Богуслав. Да?
Ружена. Да!
Марыля поднимает голову и бесцветным взглядом смотрит на соседей.
Богуслав. А еще…
Марыля (тихо перебивает). Какой лучший способ избежать ссоры?
Ружена (горячо). Он просто невыносим! Марыля, дорогая, он постоянно издевается надо мной! Цепляется к каждому слову. Сегодня? Это еще что! Вчера, когда вы с Янушем ушли, он отказался подметать пол, когда я…
Богуслав. Я?
Марыля. Что, сложный вопрос? Повторить?
Ружена. Он послал мне воздушный поцелуй. Вот так! (Изображает.) А потом показал язык!
Марыля. Лучший способ избежать ссоры…
Богуслав. Уклониться от нее!
Марыля. Вообще, не ссориться. Худой мир лучше любой войны. Надеюсь, в этом вы сумели убедиться?
Ружена (яростно). Ах, вот как ты заговорила! Поучаешь? Напоминаешь? А тебя-то горе коснулось, чтобы ты смела наступать своей ногой в драном чулке на мою боль? Коснулось по-настоящему? Где твои родственники? Что-то я их никогда не видела! На твоих глазах когда-нибудь…
Богуслав. Не надо!
