Владимир АФРИКАНОВ
(УРАЛЬСКИЙ ЛЕВША)
Герои делятся на тех, кто в белых напудренных париках и тех, кто не вправе носить белые напудренные парики.
Действующие лица
Левша
Демидов (Акинфий)
Петр Первый, Анна Иоанновна – большие государственные деятели, императоры
Хозяйка медной горы (дух всемогущей женщины)
Девочка (возможно, родственница Левши)
Ануфрий, Кобызев, Артемка, Хлыщ – мастеровые
Степаныч: мастеровой, выбившийся в руководители
Аленка – девушка Левши
Наташа – бывшая девушка Левши, невеста Демидова
Воевода – олицетворение порядка и власти в рабочем поселке и уральских деревнях
Бирон – знает все дворцовые тайны
Макаров Василий (секретарь петровской Канцелярии)
Шакловитый, Голицинский, Бенкендорф – графья из очереди к секретарю Макарову
Граф из очереди (самостоятельная личность0
Первый офицер, Второй офицер, (офицеры Петра)
Мужик1, Мужик2 (рабочие Демидовского завода)
Первый господин в парике, Второй господин в парике, (некие господа, покупают оружие)
Первый Подвешенный, Второй Подвешенный (мученики Ромодановского)
Князь Голенищев (карточный игрок, богач)
Князь Ромодановский Федор (глава Преображенского приказа, Глава Тайной канцелярии)
Женщина (мать Девочки).
Приказчик (сообщает о ревизии0
Гармонист (парень Аленки, первый на деревне).
Писарь, солдаты, Художник, Полицейский
Действие 1
Картина 1
Один из заводов Демидовых, Невьянск,
появление Хозяйки медной горы
Один из мрачных железоделательных заводов, принадлежащих Акинфию Демидову из знаменитой династии. Все огромное, черное, все в копоти, какие-то большие колеса, страшные машины. Рукоятки, рычаги, вентили. Лежат пушечные лафеты, мортиры, свисают цепи, свалены в углу ядра. Две огромные печи. Одна зажжена, другая в резерве. Табличка «РезервЪ». Огонь в печи гудит, воет. Лунный свет пробивается через закопченные окна под потолком. Полнолуние. За столом сидят мастеровые – Степаныч, Ануфрий и Кобызев. Они солят и едят картошку, зеленый лук, запивают квасом.
Ануфрий: а я вот давеча в ночной смене был. Время уже заполночь, тихо, только печь гудит. Как сейчас. Ну, подкинул я дров. Пока температуру набирает, дай, думаю, подремлю с полчасика. Только прикорнул – глядь, а она в дверях стоит.
Кобызев: Кто?
Ануфрий: Стоит, как будто пригорюнилась, коса длинная, до пола.
Кобызев: Красивая?
Ануфрий: Что ты. Как царица. У нее на голове – маленькая корона. Все камушки мелкие, как повернется – так и сверкает мелкими искорками. А сама она в нижнем белье, ну сорочке. Ну, формы – угадываются. Хорошие формы. Я тебе как литейщик говорю. И будто зовет она меня, приглашает к себе.
Кобызев: Куда приглашает?
Степаныч: Да врет он все. Врет и не моргнет. Тут ить кругом печи, мазут, копоть. Лечь негде. Или вы стоя?
Кобызев: Да погоди, дай сказать человеку!
Ануфрий: Главное, зовет за собой. Пойдем, говорит, Ануфрий, я тебе кое что покажу.
Степаныч: Да известно, что баба может показать мужику.
Кобызев: Ну что ты за человек!! Может у них – духовное!
Ануфрий:: Милый мой Ануфрий. Знаю, как тяжело тебе. Целыми днями не сомкнув глаз работаешь. Руки твои огрубели, стали как дерево. Ноги твои как чугунные плиты тяжелы. Спина болит. Глаза твои от жару и поту ослепли и свету белого не видят. Работаешь в ночную смену. Испарения от котлов идут. Бедная твоя головушка.
Степаныч: Смотри, как она о тебе забоится, Ануфрий. А если жена узнает?
Кобызев: Отстань же от людей! Дай им по душам поговорить!
Ануфрий (будто читает письмо): Дорогой мой Ануфрий. Избавлю тебя от всех печалей, если пойдешь за мной. Ты только иди и не оглядывайся. Будет тебе жизнь легкая и светлая. Вместо тебя будут работать большие машины. А и делать тебе совсем ничего не надо будет.
Степаныч: Ты тока лежи, а она сама тебе все отсосет и сделает как надо.
Ануфрий: И будет тебе так хорошо, что забудешь ты обо всех бедах-печалях… Чувствую, тепло стало, хорошо. Будто лежу на самом солнцепеке, а в высоте жаворонок звенит.. А солнце все выше и выше, все ближе и ближе, припекает и припекает.
Кобызев: Ну?
Ануфрий: Что ну? Чувствую – жар сильный, уже нестерпимо. Открыл глаза, и – еклмн! (откусывает зеленый лук).
Кобызев: Ну не томи ты! что, что там?
Ануфрий: Глянул – а меня за руку крепко костлявая рука держит! Ведьма! И тащит она меня прямо в печь!!! Вон туда! Только и успел – вытащил из под рубахи крест нательный и прямо ей в морду, прямо в морду!!!
Кобызев:Ну??
Ануфрий: Крест расплавился! Нательный. Но успел. Сгинула ведьма! Как увидела крест – прыгнула в печь – вон туда. Исчезла… Вернусь, говорит, так и знай… (все долго смотрят на огонь в печи). Говорят, живет она там, иногда выходит и нападает на мастеровых, когда заполночь. Как огонь разгорается, она по наши души выходит. Трое уже сгорели. А крест я еще себе такой выплавлю. Отец Амвросий освятит.
Кобызев: Нет, не ведьма это. Это – Хозяйка медной горы к нам пожаловала. Знать – быть беде.
Ануфрий: А што ей тут понадобилось?
Кобызев: Не к ночи будь помянута. Хозяйка? Она кому добром помогает, добрым мастеровым, литейщикам. А кого – херового – в печь за собой тащит.
Ануфрий: Так я чо – плохой?
Степаныч: Не хрен спать, работать надо. Херовый ты работник, вот она тебя в огонь и тащит. Кто сгорел-то посмотри? Одна пьянь и гопота сгорела. Им бы сивухи нажраться. А тут – оборонный заказ. Она ведь понимает, хоть и баба. Правильно Хозяйка медной горы нашего брата учит. А ты не спи. Уснешь – уйдет температура, и тогда железо пропало. Двести пудов пропадет. А заказ срочный. За это и в кандалы. Или лучше в печь. Или вон – в солдаты заберут и на Швецкую войну, на передовую. Крепость штурмом будешь брать. Правильно делает ведьма. Кому охота на бойню? Лучше здесь, у печи.
Ануфрий: а че ей надо-то?
Степаныч: кому?
Ануфрий: Хозяйке. Хозяйке медной горы.
Кобызев: Ты вот говоришь, она пьяниц да гопоту забирает? Это как пойдет. Нет, даже наоборот. Она забирает лучших мастеровых. Души.
Ануфрий: Это што? Не уж то за душами приходит?
Кобызев: Вот ты смотри. Раз в месяц к нам на завод сам Акинфий Никитич пожаловает, так?
Ануфрий: Ну.
Кобызев. Во. Тут логика. И раз в месяц, аккурат накануне его приезда, Хозяйка медной горы появляется.
Степаныч: Ты к чему клонишь?
Кобызев: А сам смотри. Вон энту печь видишь?
Ануфрий: Ну.
Кобызев: Особенная. Мы ее тока к концу месяца зажигаем.
Ануфрий: Ну знаю я. Когда добрый заказ идет, эту печь под него держим. С нашей печи – говно всякое идет, по своим раскидываем. Ну, для Расеи, для армии, для пушек. Не жалко. Все равно разобьют, разломают.
Кобызев: Во. А с той – особый сказ. На заграницу идет. Чтобы не стыдно было. Вышшего качества идет железо. Перед агличанами – не стыдно. Пусть думают, будто у нас – все такое. Акинфий Никитич его отдельно ставят. Царю Петру агличане потом благодарности пишут за Демидова. Хорошее, говорят, у тебя железо Демидов делает, лучче нашего. Петр своим-то не доверяет, а агличанам – верит. Обман, значит.
Степаныч: ты бы с этим поосторожнее. Больно длинный язык у тебя.
Кобызев: (Ануфрию)Теперь понял, да? А сейчас смотри. Ты замечал, как эту печь зажигают, у нас люди сразу пропадают?
Ануфрий: совпадение.
Кобызев: Мотри. Демидов опять к нам едет. Значит, будем эту печь зажигать и железо наивысшего качества снова пойдет, так? И люди опять стали пропадать у печи – так? И главное – Хозяйка медной горы опять объявилась!!! Во! Думай!
Ануфрий: Да. Железо в последни дни идет хорошего качества.
Кобызев: Это из-за людей. На крови оно, на людских душах. Демидов продал души Хозяйке. Вот она ему и помогает… Он ей – отдает души, а она ему – хорошее железо. На заграницу идет. Деньги – што ты. Ты и не видал. За высокое качество плотят. Душа в него заложена.
Степаныч: но, но, но.. Полегче! Иль в Преображенский приказ захотел?
Ануфрий: Да как же это так, братцы? Души продал! Это что же? Он даже их разрешения не спросил? Демидов?
Кобызев: А слышко – людей она не всяких себе забирает. А с выбором. Ну, хороший мастеровой должен быть. Умелец. Руки к месту, и голова. Чтоб равноценно было, понял? А раз в полгода, как полночь, полнолуние, все загубленные души выходят со свечками. Все. Кто на это железо пошел. Пострадал. Одно слово, Хозяйка – большая тварь. Стерва она….
(где-то раздается скрип, скрежет, все вздрагивают. Скрипят половицы. Гудит огонь, скрипят половицы. Кто-то ходит наверху. Или уже у двери? Открывается дверь. Степаныч, Ануфрий и Кобызев вскакивают. все замирают. На пороге бесшумно появляется в красивом сарафане, с русой косой и в короне девица-красавица. Хозяйка медной горы. Она проходит мимо ошеломленных мастеровых, потерявших дар речи. Осматривает одного, другого. Легко погладит по щеке одного, перейдет к другому. Так же ни слова не говоря, уходит в неработающую печь. Все молчат некоторое время)
Кобызев (очнулся первый, говорит хрипло): Видал? Что-то плохо мне стало. Не иначе как приворожила.
Ануфрий: Обошлось, гляди-ко – не тронула.
Кобызев: (уже успокоившись) Видно, мы, Ануфрий, херового с тобой качества. Не подходим. За границу нас с тобой не берут.
Степаныч: Небось. Тебя, дурака не тронула. Ты вот ее стервой назвал, может, она и услышала. Но не тронула. И этого – Ануфрия, обошла мимо. Ничо не сделала с ним.
Ануфрий: Может я это, ешшо веса не набрал? Может я из вредных существ состою? От меня – ешшо хуже железо будет, вот и не взяла.
