Петр: Да нет, ништо. Отойди, я сам!!
Действие 5
Картина 2
Разговор Левши с Демидовым. Дома у Левши, сидят за столом, пьют. Демидов угощает английским элем.Стоят три бутылки, две уже пустые.
Левша: Был ты, Демидыч, хорошим мастером, а стал заводчиком. Народ гнетешь.
Демидов: Завидуешь, да?
Левша: Нет, просто жизнь такая. Ты становишься либо хорошим мастером, либо хорошим заводчиком. Вместе не бывает. Ты выбрал, и стал заводчиком. Но мастером ты перестал быть.
Демидов: А когда-то я хотел быть хорошим мастером.
Левша: А помнишь – мы с тобой соревновались – кто быстрее мельницу в скорлупе от грецкого ореха соберет, а?
Демидов: Помню. Ты всегда лучше меня это делал.
Левша: Не. Это ты всегда лучше меня делал. Мне бы никогда такое не сделать – ты колокольню Ивана Великого в скорлупу поместил. Ключиком заводишь, скорлупу открываешь, и – колокольчики звенеть начинают. Хороший ты был мастер, а сейчас – владелец заводов стал. Забыл мастерство. Не до того тебе.
Демидов: Да ладно тебе. Заводчик. И ничуть не жалею. Сколько можно глаза портить – так и слепым станешь. Сейчас я богат. Распоряжаюсь.
Левша: А ведь когда-то мы вместе с тобой в одной мастерской работали.
Демидов: Вспомнил тоже. Когда это было?
Левша: А сейчас, наверное, ты и простую карету в скорлупе не соберешь.
Демидов: А, брось. Может, и соберу. Только если опять начну в скорлупе собирать мелочь – меня засмеют. Не по рангу. Я почти граф. Царь Петр меня любят. Меня – все любят!
Левша: Ты – богатый, оттого тебя и любят. Ты покупаешь любовь.
Демидов: Левша, у каждого есть шанс выбраться из говна. Ты вот талантлив, может, талантливее меня. Но ты сидишь в говне. И будешь сидеть. Не успел ты. Не воспользовался. Может, не было случая. А теперь уж навсегда. Будешь сидеть.
Левша: Ешшо посмотрим.
Демидов: А че смотреть? Тебе срок вышел. Когда ты мог быть в случае – ты это время профукал. Сейчас другие времена. Надо было ловить момент. Пользоваться случаем.
Левша: У каждого свой талант. Ты умеешь кувыркаться, на задних лапах пройтись, подать себя, а я – не умею. И не хочу. Я – такой какой есть. Или берете или нет.
Демидов: А Петр меня считает гениусом.
Левша: Не сомневаюсь. За один только случай – ты гениус.
Демидов: А, брось.
Левша: Здорово ты тогда ему пистолеты сделал – не отличить. Главное, он тебя спрашивает: сможешь починить? А ты – посмотрим. И через два часа приносишь пистолет – исправный. Петр – что да как? Обратно вещь тебе сует. Разозлился тогда он на тебя. Не можешь починить, так и не брался бы! А ты – взгляните получше, Петр Алексеевич, – это уже починенный пистоль. Он взял и направил на тебя. Спрашивает, ну что, починен или нет?
Демидов: Я тогда испугался. Скажу – починил, а он возьмет, и выстрелил в меня. Если стреляет – значит починил. А если осечка? Значит – не починил. Если не выстрелит – значит все равно смертная казнь. Убьет меня. И так и так погибать. Зажмурился и говорю…
Левша: Стреляйте, говоришь, Петр Алексеевич, и душу за вас не жалко отдать. Петр спрашивает: значит, выстрелит пистоль?
Демидов: выстрелит, не сумлевайтесь.
Левша: (за Петра) Ну а если выстрелит, умереть не боишься?
Демидов: За вас, государь – легко.
Левша: Ладно, Демидов, выстрелю. Но если он не сработает, то все равно убью тебя, ты уж не обессудь.
Демидов: Стало быть – я плохой мастер, коли не выстрелит. И так и так помирать. Заслуженно.
Левша: А че ты так сразу – плохой.. Может, ты его починил, а он осечку даст – один только раз.
Демидов: Не должон. Я там маненько поправил механизм, чуточку подточил надфильком – осечку не даст, верно говорю, Петр Алексеич, исправный пистоль теперь.
Левша: Стреляю.
Демидов: Прямо в грудь цельтесь, Петр Алексеевич.
Левша: И выстрелил он – прямо в бочонок с квасом – он рядом был.
Демидов: А я стою – ни жив, ни мертв. По мне течет што-то липкое. Думаю, на том свете уже или как.
Левша: Подошел он к тебе, и расцеловал тебя.
Демидов: Слышу – кто-то обнимает меня, дергает, целует. Ну, думаю, ангелы меня так встречают, значит – не зря жизнь прожил. Глаза открываю – Петр Алексеевич. Ангел во плоти.
Левша: Хохотал он тогда, глядите, говорит, ну и рожа у моего кузнеца!!
Демидов: Он хохочет, а я понять не могу.
Левша: Вот тогда он и пожаловал тебе и землю и завод – в твое пользование. За верность государю и умение.
Демидов: А я ведь мог помереть.
Левша: Я ведь помню, Демидов, ты ведь ему этот пистолет за два часа сделал. Пока они с Меншиковым самогон наш хлестали. А ведь сложного был производства – наилуччего мастера Кюхельрейтера. Я бы так быстро починить не смог. Гениус ты.
(пьют, обнимаются, как давнишние друзья)
Левша: А правда, Демидыч, что ты подвалы с людьми затопил?
Демидов: А ты как думаешь?
Левша: Не знаю. Не смог бы, наверное. Ты же – гений. Пистолет немецкого мастера Кюхенрейтера Петру сделал. Повторил. Один – раз посмотрел, и сделал. Ты – гений. Я бы так не смог. За два часа. Мне сутки надо. На печи полежу, подумаю. Не, так быстро я бы не сделал пистоль. Значит – ты гений. И получается, что подвалы ты не топил, брехня это. Ведь гений и злодейство – как? Несовместимы? Так?
Демидов: Ты думаешь?
Левша: Ну, сам подумай, не мог же ты, гениус, подвалы с живыми людьми затопить?
Демидов: Никому не скажешь?
Левша: нет.
Демидов: Эти пистолеты мне из Англии один человек привез. Ешшо раньше. У меня их два было. Заказал сделать к ним пули. Из золота. Для дуэли. Красиво сдохнуть захотел. А тут как раз Петр Алексеевич к нам в город пожаловали. И как раз у него об эту пору пистолет сломался. Я смотрю – такой же точно. Один к одному. Смотрю – молчу пока. Че хвастать? Ну, я и не сказал ему, что у меня такие же пистолеты есть. Зачем? Принес, спасибо. Он говорит – починить сумеешь? Я думаю – суметь то сумею, но неделя на это уйдет – точно. Но вида не показываю. Кому надо штоб неделю ждать? Петр не стал бы. Он через два часа доложен был ехать дале. И если уедет – боле мы с ним никогда уже в жизни не встретимся. Не вспомнит он о кузнице, который не смог починить его пистоль. Потому время у меня – в обрез. Говорю – давай, починю. И пока они пили с Лексашкой Меншиковым, я его пистоль к себе в мастерскую отнес, в кузню. Проверил – и точно! Точно такой же у меня. Производства Кюхельрейтера. Ну, я заменил. Думаю, пока пущай этим побалуется, постреляет, штоб без дела не простаивал. А я тем временем починю и отдам. На обратном пути. Радость будет двойная. Ну, принес ему новенький. Он говорит – че ты мне вещь обратно суешь? Не смог сделать? Я говорю – сделал. Петр говорит: врешь, сволочь. Там клеймо мастера должно быть. И велел пистолет разобрать. Разобрали – нет клейма. Значит – вроде как не Кюхельмейстер, а я сделал, получается. Расцеловал меня Петр. Говорит, проси, чего хочешь. Ну ты сам все видел.
Левша: я не все время там сидел, выходил ненадолго.
Демидов: Тут ведь как? Один раз, в самом начале, соврать можно. Если для дела. И ты – уже в случае. Ты – в фаворе. Главное, ты тока потом не ври и делай все правильно. Один раз соврать можно. Потом дело пойдет.
Левша: Да как же ведь это, а? Да можно ли так?? Это ж – государя обманывать, так?
Демидов: Мне, в общем-то, потрудиться тогда пришлось. Немного. Пока в мастерскую ходил. Искал, где мастер свое клеймо ставил. Нашел. Пришлось это клеймо сбивать. Маленько все-таки потрудился.
Левша: (подумав): Я бы не стал так делать.
Демидов: А графу, этому, дуэльному, я потом ешшо один пистолет сделал. Второй, дуэльный. По имеющемуся образцу. Потому как в суматохе куда-то потерял Петра Алексеича пистолет. Ищу- нигде нету. Как сквозь землю пропал. Пришлось такой же еще сделать. Ну, клеймо такое же нарисовал. Долго ли у тульских. Все как у Кюхельрейтера.
Левша: Нехорошо это все.
Демидов: Это как посмотреть. Тогда нам трудно было. Люди без заказов сидели. Не жрамши. Ты же сам с голодухи чуть не помер! Нужен был рывок. А теперь – я целы заводы содержу и ни от кого не завишу. Во как! А как еще ты дело свое можешь начать?
Левша: Да как же ты мог государя-то оммануть?
Демидов: выпьем?
Левша: выпьем. (пьют).
Демидов: Ладно, шучу. Наврал я тебе. Сам я этот пистолет тогда сделал, сам. За два часа. А ты уж обрадовался.
Левша: Неужто, чтобы дело начать, нужно пойти на обман? Да ведь это ложь! Ты ведь потом всю жизнь обязан будешь!
Демидов: Да ведь и ты – не свободен, Левша. Вот ты всю жизнь делаешь маленькие безделицы. Загоняешь пароходы, паровозы в ореховую скорлупу. А хотел бы собрать что-то большое, нужное?
Левша: ну.
Демидов: Ну и че, не собираешь?
Левша: Не дают.
Демидов: Во. Никому не нужно.
Левша. Никому. Паровоз бриллиантовый в скорлупе им нужен, а настоящий паровоз сделал – не нужен. Как дети малые. Тока бы перед агличанами похвастать. Паровоз в скорлупе. Из бриллиантов в скорлупе стрекоза – это да, такое они берут. А большой паровоз нам не нужен – воняет гарью. По цене – стока же стоит. Что в скорлупе, – что настоящий. Как дети.
Демидов: а ты не боишься так рассуждать? Это ведь крамола. Изменой попахивает… Ну да ладно, забудь. Давай, выпьем. (пьют)
Левша: Демидыч. А как Петр узнает, что ты его омманул?
Демидов: Да как же он узнает? (Левша встает, идет неровно к какой-то полке, берет с нее коробку, из коробки – что-то завернутое в тряпицу. Молча проходит к столу, кладет на стол и разворачивает. Там лежит пистолет)
Левша: Мотри.
Демидов (ошарашено смотрит на пистолет и на Левшу)
Левша: тот самый пистолет, который ты тогда не нашел.
Демидов: да как же ты…
Левша: Спасибо скажи.
Демидов: За что?
Левша: что от смерти тебя лютой спас.
Демидов: Да ладно тебе. Я ешшо такой бы исделал. Что этот – Петров – что другой – никто бы не отличил.
Левша: Не скажи. Этот пистолет – приметный.
