Вон отсюда! Вон отсюда! Убирайтесь! Пошел вон, я сказала!
МАКС
Это не правда! Вы не имеете права так поступать, вы не имеете права так реагировать! Вы не можете! Не трогайте меня! Вы хотите меня выкинуть потому что вы не правы! Но вы не имеете права! Я буду жаловаться! Существуют правила!
МАТЬ
Ноги вашей здесь больше не будет!
ЖОЗЕФИН
Не трогай его! Не будете же вы драться!
МАКС
Я прослужил у вас пять лет, я все переносил от этой труппы, я соглашался все играть, даже самые ослиные глупости, я ничего не понимал, и все равно играл, это были глупости, и я играл глупости, и теперь вы хотите выбросить меня на улицу, как какого-то парию! Вы от меня избавитесь, как будто меня и не было? Вы смеетесь надо мной! Такие вещи не делают! Вы не имеете права! Существуют правила, существуют права, трудовое законодательство, и все такое прочее!
МАТЬ
Ну точно, социалист, настоящий социалист, большевик-синдикалист, ленинист картонный! Трудовое законодательство, да я об него ноги вытру! Вы уйдете, я хочу чтобы вы ушли, я здесь у себя, сегодня вечером, здесь, я у себя, это как если бы я была у себя, это мой дом, моя антерприза и вы уйдете, а если вы не уйдете, я сама вас выброшу отсюда! Своими руками! Вот этими руками!
ДЕД
Задержите его!
ЖОЗЕФИН
Так не пойдет! Нужно их разнять! Они подерутся!
РАБАН
Оставь их! Они далеко не пойдут.
ЖОЗЕФИН
Если никто ничего не предпримет, если никто ничего предпримет, они покалечат друг друга!
МСЬЕ ЩИССИК
Что вы хотите, чтобы я сделала, не могу же я встревать между ними и нарываться на удар!
МАКС
Я хочу мою шляпу! Дайте мне мою шляпу! Фашистка! Фашистка! Отдайте мне мою шляпу!
МАТЬ
Вы ее получите! «Дай мне мою шляпу!» Вот она, ваша шляпа, вот она! Глаза бы мои на вас не глядели! Убирайтесь отсюда!
РАБАН
Максу.
Останься, успокойся! Он сейчас успокоится. Подождите немного.
ЖОЗЕФИН
Матери.
Ты не должна так поступать, у вас разные мнения, это понятно, но что в этом особенного? Он думает одно, а ты думаешь другое, но ты не должна так реагировать, и так вести себя! То, что ты сейчас делаешь – некрасиво!
РАБАН
Максу.
Не двигайся, не будьте же идиотами, вы наговорили ему глупостей и он вам наговорил глупостей, но никто из вас не имел в виду ничего серьезного. Не уходи так резко.
МАДАМ ЩИССИК
И все это из-за Эдельстадта, поэта, которого я совершенно не знаю?
МСЬЕ ЩИССИК
Замолчи, не вмешивайся.
ЖОЗЕФИН
Праздник закончен. Праздник испорчен.
РАБАН
Праздник? Какой праздник? Что, был праздник?
МАДАМ ЩИССИК
Интеллигент, готовый ударить кулаком, это всегда выглядет так жалко, правда? И смешно? Нет?
Ничему не верьте, он никогда не рискнет своими очками ради драки.
Ну ладно, что я там говорила?… Я в этом не виновата, во всем этом… Уж в этом то я хотя бы не виновата, во всем этом, в этом цирке.
О, не смотрите так на меня… если никто больше ничего не хочет сказать, я тоже ничего не скажу…
Я ничего не сказала… А шампанское? Без шампанского?… Помолвка без шампанского?…
МСЬЕ ЩИССИК
Замолчи сейчас же, оставь их в покое.
МАТЬ
Вернитесь на свои места. Я вспотела, разумно ли это?
В вечер помолвки.
Вернитесь на свои места. Все, вернитесь на свои места. Макс, не стойте там.
МАКС
Я ухожу.
МАТЬ
Мы разберемся с этим позже. Вернитесь на свое место и затем, позже, мы вернемся к этому. Идите сюда, я вас прошу.
ЭДУАРДОВА
Я тоже прошу тебя. Сядь рядом со мной.
МАДЕМУАЗЕЛЬ
А теперь десерт!
КАРЛ
Ах, десерт!
КАРЛ
Жозефин плачет.
МАТЬ
Жозефин, не плачь. Если ты будешь плакать, всем тоже захочется плакать.
Все долго смотрят на нее и действительно, надо это признать, всем хочется плакать.
(…)
РАБАН
Я хотел попрощаться с вами.
МАДАМ ЩИССИК
Теперь вы уедете в свадебное путешествие?
РАБАН
Теперь, я вам уже говорил это, мы станем чужими друг другу, и больше ничто не сможет нас объединить.
МАДАМ ЩИССИК
Ах да…
Хорошо, до свидания, прощайте. И все такое.
РАБАН
Вы не захотели понять.
МАДАМ ЩИССИК
Если бы вы бросили ее, я, быть может, последовала бы за вами, как знать? Вы хотите узнать два конца одной и той же истории, ничего не решая. Жизнь – это не линейка, это всего лишь круг.
Вы остались здесь, прежним, и вы надеялись, что я вам помогу. Вы не понимаете.
Вы хотите обещаний и заверений, и, к тому же, гарантий светлой и приятной жизни. Кто может мечтать об этом, ничего не давая, ничем никогда ни рискуя?
Вы не хотите этого понять.
РАБАН
Мы могли бы…
МАДАМ ЩИССИК
Ничего. Нет.
Или мы можем или мы не можем. А не могли бы.
По какой такой причине такая женщина, как я, могла связать свою жизнь с таким мужчиной, как он, вот уже многие годы все задают себе этот вопрос, и смеются над ним, и жалеют меня, а также подозревают меня в обмане и в фальши, а его считают смешным.
Ничтожные претензии красивых людей…
Таких мальчиков, как вы, готовых дать мне обещания при условии, что я пообещаю им первая,
таких мальчиков, как вы, для которых любовь – это как вклад в банке, не очень понимающих, должны ли они сразу все вложить или сохранить себя для таких жен, как ваша Жозефин,
таких бессильных мальчиков, как вы,
вы и не представляете, сколько я их повидала и сколько я их выслушала, сколько раз в ночи они приходили прощаться со мной, такие взволнованные, трусливо надеющиеся, что в это последнее мгновение я все же сдамся,
Вы и не представляете.
Он, там, мой муж, мужчина, с которым я решила разделить свою жизнь,
а она была тяжелой, и будет еще тяжелее, все больше и больше, я знаю это,
он, там, мой муж, он однажды пришел ко мне, немного смешной, немного неестественный, каким он был всегда, каким он всегда был,
а также немного вульгарным, почему бы и нет?
вот он,
он пришел ко мне и попросил меня по-настоящему.
По-настоящему, лучше и не скажешь.
Он сказал мне, что любит меня.
Вы можете поискать в вашей памяти, вы забыли мне это сказать, вы приберегли это для последнего броска, оставили в запасе, в качестве последнего патрона.
Вы так и не сказали мне этого.
А он, он с этого начал, он позволил себе быть смешным в самой крайней степени, он встал передо мной, такой, какой есть, и сказал, что любит меня. Мне кажется, ему было страшно.
Он сказал мне, что будет любить меня по-настоящему, даже если я его не полюблю, и что вдали от меня он только еще больше и по-настоящему будет меня любить, если мне придется его отвергнуть, и если мы никогда больше не увидимся.
Он стоял передо мной, он был таким, как всегда, он не хитрил, он ничего не ждал,
он просто говорил,
он сказал свое и ждал, пока я отвечу.
Он ничего от меня не требовал, он ни в чем меня заранее ни упрекал, он не грозился, что будет несчастен, если я ему откажу.
И я подумала, я никогда раньше так не думала, я подумала, что вот этот самый мужчина, немного смешной, немного потерянный, с его страхом,
что, быть может, вот этот самый мужчина любит меня, так, как еще никто никогда меня не любил.
По-настоящему, без торговли, без этого маленького меланхолического шантажа, который все мужчины всегда используют для того, чтобы защититься от будущего.
Он ждал, он ничего не требовал. Он был трогателен, как ни один из этих маленьких мальчиков никогда после не был, и ему не удалось меня оттолкнуть. Он говорил со всей смелостью мира о своей любви ко мне и о своей правде.
И я поняла, что между мною и им образовался секрет.
И почувствовала к нему нежность.
Это поет Жозефин, там, вдали.
(…)
МАКС
Я пришел попрощаться с вами.
МАТЬ
Что?
МАКС
Я уеду, я покину вас навсегда, так будет лучше. Я хочу уехать.
МАТЬ
Это неразумно.
МАКС
Это не из-за нашей ссоры. Нет. Мне здесь нечего делать, теперь я бы снова хотел быть один, я понял это. Будет Война, и я вернусь в мой полк, это будет немного все то же самое, так я представляю, но если я тут же погибну, мне тем самым удастся изменить мою жизнь.
РАБАН
Не понимаю этого.
ЖОЗЕФИН
Ты уезжаешь потому, что мы женимся, но у тебя всегда будет твое место. Это нехорошо.
МАКС
Мне хотелось бы уйти в долгосрочный и, конечно, неоплачиваемый отпуск, но я буду счастлив, если вы согласитесь вообразить, что однажды, может быть, я вернусь. Не знаю. Невозможно знать это заранее. Но я был бы счастлив, если бы вы сохранили в голове эту возможность, мысль о том, что однажды, когда жизнь станет лучше, я могу вернуться.
МАДАМ ЩИССИК
Война будет быстрой и внезапной, и такой жестокой, что мы ее почти не заметим. Либо мы погибнем в самом начале, и нас проглотит в первые же недели, либо мы услышим лишь ее отдаленный шум.
МСЬЕ ЩИССИК
Вам лучше бы остаться с нами, это безрассудство, странная форма смелости и патриотизма, вы ведете себя, как ребенок, вас проглотит навсегда, от вас не останется и следа. Не будет никакого героизма, лишь бесшумное исчезновение, вы совершаете ошибку.
МАТЬ
И разыгрываете комедию, как мне кажется, – я не хочу чтобы вы уезжали – ради комедии, вы этого не знаете, но вы пойдете воевать и сделаете это еще с большей смелостью, чем можете себе это представить сейчас.
КАРЛ
Матери
Ты веришь в то, что говоришь?
МАТЬ
Да, я верю в то, что говорю, и знаю, что это звучит смешно и выспренно, думаете, я не отдаю себе в этом отчета?
Но я верю в то, что говорю, да.
МАКС
Я принял решение.
ЭДУАРДОВА
А что если я попрошу его остаться?
МАКС
Я принял решение. Я, конечно, вам напишу, и, когда я получу награды и стану старшим капралом или лейтенантом, я навещу вас в моей красивой форме. Это будет прекрасно.
ЖОЗЕФИН
Ты хрупок и носишь очки, ты не сможешь воевать. Ты упадешь носом в грязь, и у тебя никогда не будет почитать ни одной книжки, а товарищи по казарме будут раскалывать тебе голову своими непристойными песнями.
МАТЬ
Вы просто хотите вырвать у меня обычную неделю оплачиваемого отпуска, на которую у вас нет права, я узнаю вас в этом. Но я не хочу спорить, я вам ее дарю, без осложнений.
МСЬЕ ЩИССИК
Долгосрочный отпуск без оплаты кажется мне странным.
ДЕД
Ни Война, ни Жизнь так долго не продлятся.
МАКС
