АЛЕКСЕИ ЛИТВИН
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
СЕРЖ / 32 года/ - Русский режиссер Сергей Эйзенштейн
ЧАРЛИ / 41 год/ - Английский актер Чарли Чаплин
ДЖУДИ /25 лет/ - Американская служащая на кортах
МОСКВА, 1997г.
СЕТ ПЕРВЫЙ:
/Ближе к вечеру. Тепло. Теннисный корт, вблизи Голливуда. С большими спортивными
сумками появляются Серж и Чарли, оживленно беседуя./
СЕРЖ: Я вообще не смеюсь! Вообще не смеюсь, когда речь идет о настоящем искусстве!
ЧАРЛИ: Не смеешься?
СЕРЖ: Не смеюсь!
ЧАРЛИ: Совсем?
СЕРЖ: Абсолютно!!
ЧАРЛИ: А когда – не о настоящем, то смеешься!?
СЕРЖ: Не настоящего искусства нет!
ЧАРЛИ: То есть, ты хочешь сказать, что ты вообще не смеешься, никогда?
СЕРЖ: Для начала давай уточним, что ты называешь смехом.
ЧАРЛИ: Это очень сложно. Не каждый это поймет. Смех, это то, что я сейчас делаю, /нарочито/
Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!
СЕРЖ: Куда уж мне за гением угнаться! Один мой соотечественник, после анекдота, хохотал трое
суток, а потом умер. Вот это я понимаю, – смех!
ЧАРЛИ: А от чего умер?
СЕРЖ: От тряски. Его так трясло от собственного хохота, что сначала мясо стало отставать от костей,
а потом и скелет развалился.
ЧАРЛИ: Если я так буду смешить своих зрителей, мне очень скоро не на что будет купить себе штаны!
/начинают располагаться на лавочке около корта, достают ракетки, мячи… Чарли ведет себя, как
профессионал, а Серж, как абсолютный дилетант./
СЕРЖ: Если ты так будешь смешить своих зрителей – штаны тебе не понадобятся вовсе! Значит, это и
есть твой корт?
ЧАРЛИ: Да.
СЕРЖ: Буржуй!!!
ЧАРЛИ: Не спорю ни одной секунды, пролетарий.
СЕРЖ: Еще бы ты начал спорить! /пауза/ Ну, что начнем?
ЧАРЛИ; Сначала расскажи?
СЕРЖ: Что?
ЧАРЛИ: Анекдот.
СЕРЖ: Чарли, боюсь, что если бы я его слышал, мы бы с тобой сейчас не беседовали.
ЧАРЛИ; Ты такой хлипкий?
СЕРЖ: /Показно угрожая./ Сейчас как расскажу, и мир потеряет гениального комика.
ЧАРЛИ; Жаль! Тогда, пожалуй, начнем!
/Расходятся по разные стороны корта, пауза/
СЕРЖ: Ну?
ЧАРЛИ: Что?
СЕРЖ: Как в это играют?!
ЧАРЛИ: Как? По правилам.
СЕРЖ: Я не осел!
ЧАРЛИ: Это добрый английский юмор.
СЕРЖ: Добрый?
ЧАРЛИ: Да, добрый .
СЕРЖ: Лучше было бы мне узнать тот анекдот и умереть, только бы никогда не знать о вашей
английской доброте.
ЧАРЛИ: Вам, русским, обязательно нужно море крови и горы костей! Без этого вы не можете ни
плакать, ни смеяться.
СЕРЖ: Именно!!! Как нужно было вашему Шекспиру.
ЧАРЛИ: О, чувствую, что ты хочешь обидеть в моем лице весь туманный Альбион?
СЕРЖ: Да! Кроме Шекспира, я хочу обидеть всех!!! Я абсолютно безнравственный человек, и
горжусь этим!
/П а у з а/
ЧАРЛИ: Ну, хорошо. К этому мы еще вернемся. А, сейчас начнем наш мастер-класс.
СЕРЖ: Наконец-то.
ЧАРЛИ: Спасибо. И так! Площадка для игры в теннис называется корт. Покрытие корта бывает
разным; травяным, земляным’
СЕРЖ: Мне очень нравится, что ты разговариваешь со мной, как с полным идиотом!
ЧАРЛИ: Искренне благодарю за оценку моего скромного труда.
Корт разделен сеткой на две равные части с высоток 91 сантиметр в середине, /нарочито
гордо/ Родиной современного тенниса является Англия!! /короткая пауза./ Играют двое
или четверо. Пока все понятно?
СЕРЖ: Брось кино – иди в педагогику!
ЧАРЛИ: Я подумаю над твоим предложением. /Продолжая./ Играют мячом. У каждого игрока –
ракетка. Ракеткой, мяч переводится на сторону противника и обратно. Так вот…
/Появляется служащая на кортах – Джуди с подносом в руках. На нем прохладительные
напитки. Она ставит поднос на столик около лавочек./
ЧАРЛИ: Спасибо, Джуди.
ДЖУДИ: Вам что-нибудь еще нужно?
ЧАРЛИ; /Глядя на Сержа, который остолбенел от роскошного вида Джуди./ Нет. Пока нет.
СЕРЖ; /выходя из оцепенения./ Нет, нужно. Извините, не могли бы вы нас сфотографировать?
Историческое событие: русский киношник впервые вышел на теннисный корт. /идет к сумке
за фотоаппаратом./ Вот, если возможно…
ДЖУДИ; Конечно, пожалуйста.
ЧАРЛИ; Серж, это не сюжет!
СЕРЖ: Не понял!
ЧАРЛИ; Я говорю, что это банальщина!
СЕРЖ: Сейчас. /настраивая фотоаппарат, подходит к Джуди./ Вот сюда надо смотреть, на эту
кнопку нажимать.
ДЖУДИ: Хорошо.
ЧАРЛИ: Иди сюда, Серж. Становись здесь. /Они становятся около сетки./ Так. Ракетку возьми как
банджо. Вот! И я! /пристраивается рядом./ Вот так! Теперь улыбнись.
СЕРЖ: /нарочито./ Так?!
ЧАРЛИ: Ничего. Достаточно выразительно. Джуди!
ДЖУДИ: Да.
ЧАРЛИ: Дорогая Джуди! Мы сейчас исполним для вас Гимн Советского Союза – в первом
отделении, и «Слався, Британь!» – во втором отделении. Оба произведения будут исполнены в
переложении для двух струнных инструментов и двух абсолютных идиотов.
СЕРЖ; Я что-то не понимаю, кто здесь великий режиссер?
ЧАРЛИ: Конечно, ты!
СЕРЖ: Тогда почему ты командуешь на съемочной площадке?
ЧАРЛИ: Ну, как человек, который тоже, ну самую малость, имеет отношение к кино.
Ты готов?
СЕРЖ: /делает нарочитую улыбку./ Я родился готовый!
ЧАРЛИ; Джуди?
ДЖУДИ: Я готова.
ЧАРЛИ: Мотор!!
/пауза/
ДЖУДИ: Снимай.
/Щелкает фотоаппарат. Где-то далеко, в стороне
съемочных площадок слышна музыка. Пауза. Серж берет
фотоаппарат у Джуди./
СЕРЖ: Спасибо.
ДЖУДИ: Я могу быть свободна.
СЕРЖ: Да, милая Джуди. /пафосно/ Вы должны быть свободны! /Джуди уходит. П а у з а/
ЧАРЛИ:/так же пафосно, провожая взглядом Джчди./ Этот удар отразить ему оказалось не под
силу. Бальзак говорил, что за ночь любви приходится расплачиваться хорошей страницей. Я
тоже считаю, что отдаю за нее всякий раз день хорошей работы на студии.
/п а у з а/ Что с тобой, Серж?
СЕРЖ: Москву вспомнил.
ЧАРЛИ; А-а-а… Вот за это, я ненавижу Америку! Она ,постоянно заставляет думать о Родине.
СЕРЖ; Чарли, а почему ты здесь?
ЧАРЛИ: А ты?
/п а у з а/
СЕРЖ: /постукивая мячик ракеткой./ Я понял. Но ты вернешься?
ЧАРЛИ; Конечно, вернусь! Просто сейчас, это сложно.
СЕРЖ: Почему?
ЧАРЛИ: Объяснения всегда скучны!
СЕРЖ: А все же?
/ п а ч з а /
ЧАРЛИ: Однажды, моя мать потеряла голос и не могла петь. Она
работала в ночном клубе. И, вот как-то вечером, она отправила меня к соседям поиграть с их детьми.
Мне было шесть лет. Когда я уже почти вышел в дверь, она меня окликнула. Я повернулся. Она
улыбнулась и сказала: «Чарли, поиграй подольше. Может они тебя накормят.» В тот момент, я про
жизнь понял все.
/пауза/
Ее глаза в тот момент – вот моя Родина. Конечно, я вернусь. Но я не просто вернусь. Я
вернусь прямо в Букингемский дворец, войду к господину Премьер-министру и скажу ему:
«Здравствуйте, Господин Премьер-министр! Я – Чаплин! Я человек маленького роста и я
врядли что-то могу изменить. Но, Господин Президент, у меня к Вам одна просьба: я прошу
Вас, сделайте так, чтобы Ваши соотечественники никогда и нигде не кричали на весь белый
свет: «Англия! Сука!!! Что же ты с нами сделала!?! Я вас очень прошу! Очень!!»"
/пауза/
Ничего, да? Правда это не мой жанр, это скорее твой. Ну, продолжим урок?
/п а у з а/
СЕРЖ; А что это там играет?
ЧАРЛИ: Это индейская музыка.
СЕРЖ: Ты уже серьезно вник в местный уклад бытия.
ЧАРЛИ: Демократия, Серж, разделила мир на бедных и богатых. И бедным, Серж, ничего не
оставалось как придумать две вещи: «Кольт» – чтобы уровнять шансы, и музыку – чтобы не
подохнуть с тоски, от мысли, что уровнять их все-таки невозможно.
/пауза/
СЕРЖ: Продолжим.
ЧАРЛИ: Подаю.
/Музыка становится слышнее. Наступает достаточно долгая пауза. Идет
игра. Через некоторое время, диалог идет вместе с игрой./
СЕРЖ: Чарли, я давно хотел тебя спросить. Ты, не устал от своего образа?
ЧАРЛИ: Хм… Он мне осточертел еще тогда, когда я выступал на сцене.
СЕРЖ: А может, подумаем о совместной работе?
ЧАРЛИ: Например?
СЕРЖ: Перед нами вся мировая классика. Мы можем выбрать все что угодно.
ЧАРЛИ : На этой почве, Серж, мы с тобой вряд ли сойдемся.
СЕРЖ: Почему?
ЧАРЛИ: Ты человек образованный, а я абсолютный кретин. Люблю читать, только рекламные шиты.
СЕРЖ: Да? Но высокооплачиваемый актер и режиссер должен соответствовать современному
уровню.
ЧАРЛИ: Ты шутишь, а я абсолютно серьезно. Человек в принципе, туп, как осел. Переделывать его
бесполезно. Ты снимаешь кино, придумывая трагедию, которой попросту не было и нет. Твой талант
съемки, монтажа требует высокого содержания. А его в людях нет. Нет совсем. Поэтому знание
знанию рознь! Я предпочитаю учиться у жизни, что бы, по крайней мере, с возрастом меньше падать
лицом в грязь.
СЕРЖ: Это же невыносимо тоскливо.
ЧАРЛИ: Возможно. Но тоска, это и есть единственная подлинная трагедия человека. Здесь в
Америке, когда я у знал, что каждая человеческая жизнь, каждая человеческая душа, и твоя, и
моя, имеет чистый долларовый эквивалент, – о чем еще нужно говорить?
/Слышно, как звонит телефон. На заднем плане появляется Джуди и
берет трубку
Чарли и Серж перестают играть./
СЕРЖ: И как тебе кажется, чья жизнь стоит дороже, – моя или Джуди?
ЧАРЛИ: Конечно, Джуди. Ее жизнь стоит и дороже моей. Мы кто с тобой? Иностранцы,
Иноверцы, европейцы… /иронично./ У нас культура … У Америки относительно нас комплекс.
Но Джуди – это чистая красота. Она бесценна. Вот и все.
СЕРЖ: Хорошо. Пусть будет не классика. Пусть будет что-то совершенно отстраненное.
ЧАРЛИ: А что?
/Появляется Джуди./
ДЖУДИ: Господин Эйзенштейн, Вам телефонограмма.
СЕРЖ: Спасибо. /Берет у Джуди листок бумаги. Читает. Пауза. Потом медленно протягивает
листок Чарли. Чарли читает./
ЧАРАИ: «Господин Эйзенштейн! Руководство кино компании «ПАРАМАУНТ» сообщает вам, что
Ваш сценарий по «Американской трагедии» Теодора Драйзера отклонен и не может быть запушен в
производство. Очень сожалеем. Надеемся на дальнейшее сотрудничество. Всего Вам доброго!»
/пауза/
СЕРЖ: Спасибо, Джуди. /Серж со всего размаха запускает мяч в небо- Чарли начинает
пританцовывать в «своем образе» и напевать ./
«На палубе матросы
курили папиросы…»
МАЛЕНЬКИЙ ПЕРЕРЫВ:
СЕРЖ: /один/
