БЕЙРУТ

ТОРЧ: Надо выпить лекарство.
БЛУ: (Готова заплакать.) Если я хочу ошиваться здесь? То я буду ошиваться здесь!
ТОРЧ: (Поворачивается, смотрит на неё.) Да? (Удар.) Сыграем в игру!
БЛУ: (Так же.) Ты и так.
ТОРЧ: Она страшная, Блу.
БЛУ: (Саркастично.) О. Смена темы.
ТОРЧ: Она называется «Солдат? И большая. Храбрая. Матка»
БЛУ: А кто. Будешь. Ты?
ТОРЧ: (Холодно.) На колени, дорогая.
БЛУ: (Ухмыляясь.) Я выиграю. Лейтенант.
ТОРЧ: Я приказал тебе! (Удар.)
БЛУ: (Вызывающе.) ОК. Я достаточно женщина для этой игры, Торч. (Опускаясь на колени.) Достаточно ли ты мужчина?
ТОРЧ: Ползи.
(Она на четвереньках ползёт к нему, пытается стянуть с него трусы, он бьёт её по рукам.)
БЛУ: Дурак! Мне больно!
ТОРЧ: Какая непослушная. Ты не должна двигаться, пока я не прикажу. Теперь проси чтобы я тебя трахнул.
БЛУ: Торч. Это я. Твоя подруга. Из Квинс.
ТОРЧ: Хочешь? Так попроси меня об этом!
БЛУ: Я не! Пищу здесь от страха.
ТОРЧ: (Угрожающе.) Я сказал проси!
БЛУ: Валяй, Торч –
ТОРЧ: (Хватает её за подбородок.) Проси меня об этом!
БЛУ: (Пытаясь освободиться.) Пусти!
ТОРЧ: (Хватает её за горло.) И в каждой клетке? Триллионы мельчайших тараканов, которые мотыляются по тебе и оставляют везде своё дерьмо! Медленно! Год? Пять лет? Может дольше. И всё это время дрожать из – за каждой веснушки, которой раньше не было. Садиться на измену из – за каждого синяка! Покрываться холодным потом, если кашлянёшь! Осматривать себя каждый час ежедневно? Думаешь это тело так привлекательно?
БЛУ: (Хрипя.) Ты задушишь меня!
ТОРЧ: А на самом деле! Это мешок с потрохами, который оставляет пятна на белье и сопли в стаканах! Я ненавижу своё тело! (Бросает её на пол.) И твоё, сучка, тоже! (Перешагивает через неё, подходит к сумке, роется в ней.) Ты принесла мне сигарет? (БЛУ на полу, тяжело дышит, растирает горло, ТОРЧ находит пачку, начинает открывать, останавливается.) Прикинь? Они всё – таки напечатали это чёртово предупреждение на пачке. «Начальник медицинской службы США…» Умрёт! От чумы. (Достаёт сигарету, ищет спички.) Скребучая задница. Если так подумать, то я здоров. Я некогда не курил. Безопасный секс. Мы были очень ответственны. Я не изменял жене. Главным образом? Я бегал! Питался ростками люцерны избегал солёного – (Взорвавшись, отшвырнув сумку.) Где эти хреновы спички??? (Удар.)
БЛУ: (Безучастно.) Прикури от свечки.
ТОРЧ: Точно. (Подходит к свечке, прикуривает, затягивается.) Кэмел без фильтра? Это величайшее изобретение. За всю историю Америки. (Выдыхает.) Вот что я себе думаю. (Падает на матрас.)
БЛУ: (Наконец поднимается, массирует горло, подходит к раковине, смачивает губы, неестественно.) Плазматроиды? Выпустили. Новый альбом.
ТОРЧ: Что – нибудь есть?
БЛУ: Пара песен.
ТОРЧ: По радио одну крутят.
БЛУ: Какую?
ТОРЧ: «Бип. Бип. Ты мёртв»
БЛУ: (Вытирает лицо какой – то тряпкой.) Там есть круче. «Пневмоциты Каррини убили мою собаку» Хэви – метал, но приджазованный.
ТОРЧ: Я где – то проимел плэйер. Вместе с наушниками.
БЛУ: (Подходит к сумке, достаёт сигарету, легко находит спички, закуривает, удар, горячо.) Может я тоже это подцепила!
ТОРЧ: Может быть. Но кто знает? Есть результаты тестов? Так что до тех пор ты свободна.
БЛУ: Свободна от чего?
ТОРЧ: Дурочку не включай.
БЛУ: (Смотрит вокруг.) Всяко – разно мне здесь нравится. (Ходит по комнате.) Можно делать всё, что угодно. Никого не волнует. Никто не смотрит.
ТОРЧ: Здесь есть замечательные мускулистые охраннички, если ты заметила.
БЛУ: Я знаю, как с ним договориться!
ТОРЧ: Ты же так его испугалась!
БЛУ: Не грейся! У меня есть план на счёт него. Короче, мне здесь нравится. Дыра, конечно, но можно подмарафетить. Можно подтянуть какие – нибудь занавески. Там валялось старое кресло –
ТОРЧ: (Саркастично.) Ага! Построим дом и заведём ребёнка
БЛУ: Твою мать почему нет???
ТОРЧ: Который на шестом месяце жизни? Начнёт покрываться. Багровыми коростами –
БЛУ: Это не стопроцентное инфицирование!
ТОРЧ: Почти!
БЛУ: Всё едино когда – нибудь станешь долбаным папашкой.
ТОРЧ: Блу! Я в группе риска!
БЛУ: (Бросая окурок в раковину.) Ты всегда был в группе риска! Ещё до этой чумы.
ТОРЧ: Но до чумы? Никто никогда. Ещё. Ни хрена не умирал от любовных соплей. Ну будет чуть больно, ну пройдёт. Так что сейчас ты наденешь платье и унесёшь свою задницу отсюда и –
БЛУ: И что?
ТОРЧ: Не знаю! Что угодно. Займись чем – нибудь!
БЛУ: Макраме?
ТОРЧ: Это не моё дело.
БЛУ: Работа! Можно уйти в неё. На прошлой неделе? Мы подбивали счета. Для филиппинских химчисток. Торч! Раньше я не видела в этом ничего хорошего –
ТОРЧ: Ты живёшь, и всё! Что бы это ни значило, ты живёшь.
БЛУ: Невозможно жить! Без любви. Просто. Невозможно.
ТОРЧ: Куча народу! Они живут. Без неё! Любя один долбаный секс на этой планетке –
БЛУ: Да? Да они все вокруг мёртвые!
ТОРЧ: Священники, как насчёт попов? Им даже трахаться нельзя –
БЛУ: Священники любят Господа!
ТОРЧ: Так люби Господа!
БЛУ: Я люблю тебя! (Удар, садится на колени на диван.) Ты не сможешь жить без этого, Торч.
ТОРЧ: (Встаёт с дивана, бросает окурок в раковину, ходит по комнате большими шагами.) Это? Ерунда! До того, как я встретил тебя? Я не любил никого. И я был в полном порядке. Слонялся везде и всюду, брал пару пива, околачивался на бирже труда, травил байки с безработными и всё такое. Ночью? Шёл в какой – нибудь клуб и слушал! Одну мокрощелку? Или другую мокрощелку? Всю эту чушь об этом любовном дерьме! И мне было смешно. А потом трахал её. Или не трахал. Это неважно. Я был счастлив.
БЛУ: Ты был мёртв.
ТОРЧ: (Не обращая внимания, поднимает штору.) Господи! Если бы у меня была негативная реакция? Я был бы там, дышал бы свободно. Нафиг нужен секс? Я бы пошёл. Попинал мячик. Размахивал бы так небрежно своей Н – картой, сел бы на метро по Манхэттенскому мосту в Бруклин. С этого моста такой вид на город. Или подался куда – нибудь в Бенсонхерст? Ты с Квинс, ты не врубаешься. А я, бруклинский итальянец, Бенсонхерст? Это круто! Эти итальянские парни? Отвисающие напротив кафешек и пялящиеся на девок –
БЛУ: Одетых в эти мешки.
ТОРЧ: Неважно! Парни? Видят насквозь! Все эти бабки с детскими колясками –
БЛУ: Дети? Торч, беременных убивают на месте.
ТОРЧ: Нафиг эти дети нужны? Это долбаное отродье сейчас выращивают в пробирках! Я по радио слышал! Грандиозный прорыв. Появление расы выращенных в консервах или ещё каком дерьме. Никакого обмена заражёнными жидкостями!
БЛУ: Кому – то хочется быть зачатым в чашке Петри?
ТОРЧ: Бейсбол и стикбол на 86 улице Бруклина! На этой улице все оттягиваются, флиртуют, едят чего – нибудь, пьют –
БЛУ: Никто! Не оттягивается там, Торч. Никакого стикбола. Никакого флирта. Никакой жизни. Можешь ты понять? Чего искать, когда нет любви? Нет секса наконец? Там нет ничего.
ТОРЧ: Там есть пицца! (Удар.) Сейчас. Иди. Я устал. От тебя.
БЛУ: Точно. Моё тело мешок с плавающим в нём дерьмом. Я тебя поняла. Если сейчас ты не идёшь сюда. И ты не трахаешь его? В следующие скажем 12 минут? Я. Собираюсь. Отлить. На твоём матрасе. (Удар.)
ТОРЧ: Если ты умрёшь, Блу? А я останусь жить с этим?
БЛУ: Иди ко мне.
ТОРЧ: Ответь!
БЛУ: Иди ко мне и я скажу тебе.
ТОРЧ: Ответь мне так! Я хочу услышать. Как я. Смогу сидеть здесь. Когда твои замечательные маленькие груди? Сморщатся как изюм. Сидеть и смотреть как ты теряешь пятьдесят фунтов за двадцать четыре часа. В то время как твоя голова! Раздувается! В два раза! И это из – за меня. Я хочу услышать это. (Удар.)
БЛУ: Ты хочешь пиццу? Будет тебе пицца. С этой наклейкой я могу вылезти отсюда и пролезть обратно. Хочешь стикбол? Будет. Хочешь напиться? Хочешь клёвую футболку? Всё будет. А если один из нас при смерти? Лёгкий ужин, бокал вина и четыре грамма секонала. (Удар, он смотрит на неё.) По два каждому. Потом мы уснём в объятиях друг друга. Нагие. Охранники даже зайти не смогут от страха.
ТОРЧ: (Глядя на неё.) Ты серьёзно? Или как?
БЛУ: (Вытягивается, улыбается.) Я очень серьёзно. Тебе действительно нравится моя грудь? Вот уж не думала. Задница может быть, но –
ТОРЧ: Представляю себе. Ты и я играем в семью. По воскресеньям небольшая прогулка в парке. Ты была на Томкинс – сквер в последнее время? Там сваливают тела. И сжигают по воскресеньям. Мы прогуляемся вокруг, подышим свежим воздухом. Посмотрим на тех, кто уже полностью потерял контроль над собой? Валяется в канавах и дерьмо хлещет из них, как вода из сломанного крана. Или! Пойдём в прачечную на Авеню А? Глянем, как люди пытаются отклеить от корост свои рубашки, чтобы постирать их. А потом! Пойдём домой и будем трахаться! И два стакана со смертельной дозой красного на маленьком алтаре рядом с постелью! (Качает головой.) Американская мечта!
БЛУ: Я тоже так думаю.
ТОРЧ: Думаешь что?
БЛУ: Что жизнь была здесь, а смерть была где – то там далеко. Они не пересекались. Но сейчас? Они бок о бок.
ТОРЧ: Мы должны! Вести себя как взрослые люди!
БЛУ: Это здорово, что ты так волнуешься за меня. Что ты не хочешь меня заразить и всё такое? Но засунь это себе в задницу, хорошо?
ТОРЧ: Не хочу больше ничего слушать!
БЛУ: Потому что у меня два варианта. Первый: я живу без всякого риска и чувствую себя мёртвой. Или второй? Рискую жизнью, но живу! И я не буду такой сукой, которая бы о чём – то жалела, как ты, если выберу первое!
ТОРЧ: Мне никогда не нравились твои титьки! Разве что изредка. У тебя нет пары получше?
БЛУ: Да? Хорошо, твои яйца? Отвратительны.
ТОРЧ: Или у них коровье вымя, или прыщики!
БЛУ: Да у тебя наверняка! Яйца шлёпают по заднице женщины, когда ты её трахаешь! Шлёп! Шлёп! Шлёп!
ТОРЧ: Красивые упругие титьки нужного размера -?
БЛУ: Это сводит с ума! Холодные мокрые собачьи яйца, шлёпающие по заднице –
ТОРЧ: Самоубийство! Это грех! Это против природы. (Идёт к раковине, опирается на неё.)

Странички: 1 2 3 4 5