ЗЕМЛЕМЕР

РАИСА. Да хватит тебе! Здоровый мужик, красивый, молодой, Соловеюшка, милая моя Соловеюшка, дай прижмусь, бедный, не плачь, я тоже стану плакать, а? Ведь хорошо же было, и тебе, и мне, так, нет? Ну, скажи, не передумал?
СОЛОВЕЙ. Да про что я передумать должен?
РАИСА. Со мной жить-то?
СОЛОВЕЙ. Да разве ж я обещал?
РАИСА. Обещал.
СОЛОВЕЙ. А где?
РАИСА. Тут.
СОЛОВЕЙ. Тут – капут. Балка какая-то рухнула, прогнила, а может, крысы что съели и балка обрушилась.
РАИСА. И балка, и балка, и балка. Меня убивает этот уровень.
СОЛОВЕЙ. Нет, это душа ушла, воздух вышел, Лариска ушла и воздух вышел, лопнул шарик-то наш, а всё ты, да они ещё, понаехали. Так где мы жить будем? Он скоро, весь-то твой ресторан с музыкой, все твои беседки, плющом-то увитые, всё твоё красивое-распрекрасное уйдёт в болото, и что тогда, ну?
РАИСА. Не уйдёт всё-то, поди.
СОЛОВЕЙ. (Поёт.) По военной дороге шёл в борьбе и тревоге боевой восемнадцатый год!!!! (Плачет.) Я сегодня берёзу бинтовал изолентой синей. Бинтовал, думал: мне наказание это, Лаурка ушла в наказание, что я берёзу гроблю, а она Богом созданная, а я гроблю! Бинтовал, думал: я сделал тебе, Господи, сделай ты мне теперь, верни Лаурку!
РАИСА. Ну, прям уж. Хотя правильно, что бинтовал. Я когда кормить бросала, бинтом себя перевязывала, чтоб молока не было.
СОЛОВЕЙ. Кого ты кормила?
РАИСА. Ребёнка, кого.
СОЛОВЕЙ. У тебя и ребёнок есть? Первый раз говоришь! Где он? Откуда?
РАИСА. В детдоме ребёнок. А чего? Куда его взять? Вот встану на ноги, заберу его оттуда.
СОЛОВЕЙ. А, ясно. Всё ясно с тобой. Заберёшь. Встанешь. Сволочь ты, выясняется. Толстая сволочь, для себя всё живёшь, конфетами обжираешься, себя только кормишь, кофты поперёк гладишь, чтоб поширше были, сволочь ты, Райка!
РАИСА. Я что, виноватая, что мне ребёнка нельзя иметь? Что меня дети раздражают? Только кошку могу иметь, а детей бить охота сразу, виноватая? Дай, я к тебе прижмусь, ну?
СОЛОВЕЙ. Ты и меня начнёшь бить скоро, поди! Хватит меня чикать-макать, не трожь, отстань! (Идёт к Алексею в комнату, входит без стука.) Алёшка? Лежишь? Ты всё говорил про меня, что я старик. Я посмотрел сегодня в зеркало на себя: я старик. Лёшка, а мы ведь одногодки с тобой, а? Лёшка? Ну, скажи мне, где она, а?
Пришла Раиса, ест лук, стоит у дверей.
АЛЕКСЕЙ. Куда она денется, придёт.
СОЛОВЕЙ. Не придёт. Она с моста кинулась. Вот, как всё устроено. Вот зачем всё это на свете устроено? Вот ласточки, вороны, река, всё это вот, вот хотя бы тараканы вот зачем? Ну, Алёшка?
РАИСА. Тараканов Бог сделал против грязнуль.
СОЛОВЕЙ. Нет. Твои тайные общества сделали тараканов, чтоб когда ты спишь, они тебе в глотку залезли и застряли! Ай, Лаурочка моя, ай, Лаурочка!
РАИСА. Ешь лук, это витамины!
СОЛОВЕЙ. Не хочу!
РАИСА. А ты через “нехочу”, витамины твои рыдания остановят тогда! Я три кило посадила, зачем, знаешь, сколько денег стоило?
СОЛОВЕЙ. Отстань, ханыга рублёвая! Ай, Лаурочка моя-а-а-а!
АЛЕКСЕЙ. Да ну перестань ты, хватит!
СОЛОВЕЙ. Она с моста кинулась. Она с моста кинулась! Она с моста, с моста!
АЛЕКСЕЙ. Мы бы видели. Я на балконе стою, курю, сижу, мне воздух свежий надо. Я бы видел милицию или ещё чего. Сегодня ночью её не было, не было, не было! Надо газету купить, может, там что написано, в криминальной хронике. Сходите, Рая, купите.
РАИСА. Ага, щас! Буду бегать, как шестёрка, нашли крайнюю, искать вашу красавицу из Нагасаки! Где я куплю, ночь на дворе!
АЛЕКСЕЙ. Ну, в соседнем доме попросите или ещё где, вы видите, что с ним, он мне на нервную систему действует, я с ума схожу!
РАИСА. Да тебе на нервную систему действует, что твоей дома до ночи нету!
АЛЕКСЕЙ. Мне всё равно, она такой человек!
РАИСА. Меня убивает этот уровень. Буду я бегать в десять вечера по соседям. Обойдётся. Привыкать уже должен один жить, привыкать должен, что нет её и не будет. Я тоже долго привыкала, но привыкла. Без дочки жить привыкала, а привыкла, потому что надо сначала базу, базис, а потом остальное. А он без базиса взялся с ней жить, на картошке прожить. И вот тебе – закат солнца вручную. Не куплю. Придумают, тоже. Хватит тебе. Сядь! Не придёт она!
СОЛОВЕЙ. (Ноет.) Что я кому сделал? За что меня наказало? Я же никому плохого не сделал, ну, скажите, за что наказало? А твоя-то где, твоя-то тоже ушла? Нету наших баб, нету никаких. Где она?
АЛЕКСЕЙ. Уехала в город, по делам, приедет сейчас.
СОЛОВЕЙ. Мне-то это – монописсуально, только она, поди, к тому официанту поехала, конечно, к нему, а ты сидишь тут, правильно, сиди, а они обнимаются. Целуются, над тобой смеются. Как Лаурка моя сейчас с кем-то, ай, Лаурка, ай!
РАИСА. А мы тоже тогда будем обниматься! Дай, я тебя приголублю, накормлю. Смотреть за тобой надо, ты ведь опять под машину пойдёшь, ну, зачем ты лёг, долбак? Ты что захотел сделать? С моста иди, чтоб тебя все видели, хоть пролетишь тогда пять метров, а то лёг в грязюку, лёг, там-то хоть найдут, с камней хоть соскребут, а тут с грязюкой перемешаешься и грязюкой станешь, землёй станешь, а я его достаю из грязи, горе мне, меня убивает этот уровень!
СОЛОВЕЙ. Землёй стану, землёй буду, ай, Лаурочка моя! (Молчит.) Всё хотел спросить у тебя, Райка: почему у тебя зуб железный спереди, как у ведьмы?
РАИСА. Ну вот, правильно, я же и ведьма! Мне корова в детстве выбила зуб, я её доила, а она рогом поддела, вот тебе.
СОЛОВЕЙ. Дак ты, Романова, из деревни? Расчухал я тебя. Не из Москвы? Не из царской семьи, стало быть? Может, ты и не Романова вообще?
РАИСА. Меня убивает этот уровень, докопался. Дай, поглажу тебя, ну?!
СОЛОВЕЙ. Отстань от меня, дура, воровка, сука, тысяча миллионов раз продажная сука, на тебе пробы негде ставить, всё из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя!
Ушёл в свою комнату. Раиса пришла к нему. Достала конфеты из кармана, ест, молчит.
РАИСА. Ну, хватит меня костерить, хватит ругаться, вспомни, как тогда было хорошо нам, что ты про эту дуру думаешь всё? Она червяк была, забудь! Голова у тебя, копилка твоя, не работает, слышишь? Выгоды своей не понимаешь, ты? Прижмись ко мне, крепче, давай, как тогда, я тебя купцом сделаю, иди ко мне, ну?
СОЛОВЕЙ. (Бьёт Раису, выталкивает за двери.) В пим, в пим дырявый и тебя, и твои деньги, дурко синтетическое, дурко неразумное, жить всё равно не буду, под машину лягу! Пошла вон, дура, вон, вон, вон!!!!!!
Раиса выскочила на улицу. Вороны стаей поднялись над домом, орут.
Раиса бежит вокруг дома, кидает комья грязи в ворон, падает, вымазалась, слёзы размазывает.
РАИСА. (Кричит.) Кыш, проклятые!!!!! Кыш!!!! Кыш!!!!! Кыш! Закройте ротяки ваши поганые!!!!! А ну, закрыли ротяку все! Попозакрывали быстро свои ротяки, закройте, гады такие! Позакрывайте ваши ротяки вонючие!!!!!
Плачет, убегает по дороге к мосту. Соловей лежит ничком на постели в своей комнате.
Гаишник повертел головой, пошёл вдруг в дом, на второй этаж. Идёт, с любопытством улыбается, светит фонариком перед собой. Вошёл в коридор. Прошёл в комнату Алексея. Направил на него лучик.
ГАИШНИК. Колонка не работает. Попить хотел. А тут люди живут, да?
Алексей улыбается. Широко расставил руки, смотрит в луч фонарика.
АЛЕКСЕЙ. (Шепчет.) Я рад. Как я рад! Старик!!! Это ты, старик?! Ты пришёл, старик? Ты пришёл за мной, старик? Ты пришёл забрать меня, старик-землемер? Мы пойдём вместе. Мерять землю, навстречу солнцу, да, старик?! Как хорошо, старик, что ты пришёл! Ты только погоди, я ещё не готов, мне надо ещё кой-какие мысли привести в порядок, я не успел всё сделать, старик, постой! Постой, постой, я расскажу тебе что-то: я всё время вижу один и тот же сон, одну и ту же картину, человек идёт, человек в жёлтом дождевике идёт по заснеженному полю, идёт и меряет землю, я бегу к нему, и начинаю помогать ему – мерять землю! Старик! (Радостно.) Мы пойдём вместе с тобой! Я вижу тебя, я вижу, как идёшь ты долго, бредёшь медленно, но упорно в одну и ту же сторону, одним тебе ведомым путем, идёшь, прокладываешь новую дорогу, идёшь не спеша, но верно, по заснеженному полю, по заснеженной реке, к другому какому-то берегу, а слева у дороги стоит колонка, выкрашенная красным, она пересохла, последние капли из неё капают, из колонки, нету воды, а рядом стоит Лаура, глупая бедная Лаура, она стоит рядом со свечкой в руках, да, старик, я знаю, старик, Бог мой, судьба моя, вы грустно-грустно смеётесь надо мной, вы играете со мной, вы словно знаете, что впереди меня ждёт ещё и ещё более ужасное, старик, старик, я знаю тебя, ты приходишь ко мне во сне, ты приходишь часто, я вижу тебя, ты тот самый старик, что работал над железом, ты играешь на пиле, ты играешь на пиле и произносишь французские слова! Bonne chance! Ca va! Un bijou! А рядом стоит берёза упакованная, завернутая в изоленту синюю, синюю изоленту, она завернута, чтоб из неё не бежало молоко, зачем ты пришел за мной старик, я не готов, я не успел, я хочу с тобой пойти, но я не долюбил, я не успел, я ничего не успел, старик, старик! Bonne chance! Ca va! Un bijou!
Смотрит в коридор. Лаура со свечой в руках стоит на половице. Вдруг сгорела и исчезла. На первом этаже зажёгся свет, кто-то ходит по комнатам, под ногами трещит разбитое стекло.

Странички: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13