ДЕВУШКА – Не-ет! Я не могу ошибиться, тем более – перепутать. А ты не имеешь права забыть. Вот уже который раз по ночам я прихожу сюда, подкрадываюсь как воровка, прячась от бдительных глаз стражи, растворяясь в деревьях. Прихожу, скрывая глубоко в землю свои следы, в порывах ветра – дыхание. Спрашиваешь, что изменилось в городе? Но ведь никто из вас не смог сохранить на чужбине свой кисет с воспоминаниями. И каждый раз с первым весенним громом на нас падают выцветшие кисеты, блеклые бусинки, кромсанные золотые нитки… (Как-бы очнувшись.) Но уже поздно, мне пора. Ты был прав, Трактирщик, ты и на это раз не ошибся. Видно, пора смириться. (Подходит, обнимает Трактирщика,) Ты все смеешься надо мной, а может, уже не надеешься, что когда-нибудь исправлюсь: ведь я неисправимо упряма. (Как бы раскрывая тайну.) Я сюда больше не приду. Ты был прав, все это больше никому не нужно.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Я не понимаю, что здесь происходит, я не понимаю, почему ты здесь и почему сейчас должна уйти, но… может, останешься еще немного? Я расскажу тебе о дальних странах. (Изменив тон.) А что теперь на месте моего дома?
ТРАКТИРЩИК – Может, сам догадаешься?
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Попытаюсь… На этом месте сейчас школа… или церковь. Не угадал? Может, дорога проходит. Опять ошибся? Нашел! Там сад, зеленый, цветущий, дети играют в аллеях.
ДЕВУШКА – (до смерти уставшая). Пус-тырь! Там теперь пустырь безлюдный и выжженный. Где однажды поселился Некто, там больше ничего не может быть построено, тем более – вырасти. (Пауза. Холодно.) Вокзал неподалеку отсюда, там поезда, мчащиеся во все четыре стороны света. Иди туда, твое место там. А я…
ТРАКТИРЩИК – (с горечью). Не смей! Ты еще не раз придешь сюда, и пусть, пусть над тобой надсмеются, пусть не понимают… Не обращай внимания, приходи, как приходила всегда. В тот день, когда за первым уходящим остался незримый столп возвращения, ты повесила на нем первый расшитый золотом кисет воспоминаний. От ворот до крутого поворота, на каждом шагу, есть незримые столпы и лишь ты одна теплом своих рук возвращаешь поблекшим кисетам былую яркость. Если ты перестанешь приходить, кто будет помнить все это?
ДЕВУШКА – В городе теперь царство пустырей.
ТРАКТИРЩИК – Что за проклятие! Неужели кроме пустырей в городе ничего не осталось?
Девушка молча уходит.
Сцена: Возвращающийся, Трактирщик.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Кто она?
ТРАКТИРЩИК – Твоя дочь… жена… может, любовница. Откуда мне знать, кем бы она доводилась тебе, если б ты не покинул город. Хотя, я уверен, она-то знала ответ, потому и пришла, чтоб сказать тебе.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Да уж, сказала… Плела какие-то сказки.
Внезапно выбегает. Трактирщик остается сидеть у камина, не замечая его отсутствия. Через некоторое время появляется Возвращающийся. Валится на стул.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Ее нигде нет. Она исчезла. Я несколько раз обошел дорогу, пощупывал пальцами землю, надеясь найти ее следы. Я распахнулся навстречу ветру, чтобы почувствовать ее дыхание, но… Земля была нема, ветер – глух. Обессиленный, я лег на землю и долго смотрел в небо. Трактирщик, поверь, звезды ни на пядь не сдвинулись с места.
ТРАКТИРЩИК – Но это не значит, что ночь в растерянности и застыла на месте.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – И то – утешение. Значит, дождемся рассвета.
ТРАКТИРЩИК – Если пораскинешь, рассвет тебе ни к чему.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Я ничего не хочу слушать. Не потому, что устал. Есть кое-что похуже усталости – я не хочу понимать вас, всех вас, кто остался, не хочу проникать в лабиринты ваших ожиданий, не хочу вместе с вами глотать горькую гущу несостоявшихся встреч, не хочу вместе с вами прислушиваться к вою ветра и безропотно вглядываться в пустые, ничего не обещающие дороги. Я не могу понять вас, потому что сгусток чужих лет, проведенных в пути подарил мне большей радостью и болью, любовью и горечью, чем этот город, давно уже превратившись в бесплотную тоску. О, как тяжела эта тоска, но она бессильна перед новым днем. Что вы пристали ко мне со своими сказками, попреками? Не боитесь, что и я могу потребовать ответа за свой уход? Может, потому вы так воинственно настроены против меня. Почему вам кажется, что легче бросить все и уехать, нежели с упрямством слепца
цепляться удержаться за тени города, страшающегося завтрашнего дня? Молчишь, Трактирщик, нечего сказать?
ТРАКТИРЩИК – Несколько раз в году звезды застывают на месте, и ночь, как затравленная рысь, кружится вокруг этого трактира, стены которого до смерти устали от твоих бесконечных приходов, уходов. И несколько раз в году я принимаю тебя здесь, чтобы через несколько часов опять проводить в дальный путь. С чего ты вздумал, что всякий раз я буду отвечать одно и то же на одни и те же вопросы, которые ты задаешь?
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Ты что-то путаешь. С тех пор, как ушел, я здесь впервые.
ТРАКТИРЩИК – Все вы так говорите, а потом наступает рассвет и забирает вас с собой за горизонт. И тогда наступает затмение, затмение солнца, луны, звезд… Город погружается в черную, вязкую тьму до тех пор, пока особым приказом Высшей Инстанции твой уход не квалифицируется как насущная необходимость и… считается недействительным. Может, вспомнишь, в который уже раз под застывшее мерцание звезд мы с тобой пережевываем все те же вопросы и ответы.
Молча смотрят на пылающий огонь.
Сцена: Возвращающийся, Трактирщик, Служащий, Секретарь.
Входят Служащий и Секретарь. Они слишком похожи на двух военных, а может, это те же люди? Секретарь деловито ставит на стол папку, печать и какой-то бумажный оберток. Он грубо отталкивает со стула Возвращающегося, достает из кармана платок и нервно протирает стул.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – (опешив). Трактирщик, это, что, те самые военные?
ТРАКТИРЩИК – Разве у них не другая одежда?.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Одежда-то другая, да лица те же. (Заговорщицки.) Это же те самые люди?
ТРАКТИРЩИК – Вообще-то другие. Ты с непривычки путаешь, а то что похожи, это из-за полуденного затмения. Должно же оно оставить какой-то след… хотя бы на лицах.
СЕКРЕТАРЬ – (плаксиво). Надоело! Все эти возвращающиеся не отличаются фантазией: каждый раз одна и та же история. После них стулья покрываются липкой серебристой пылью и всякий раз я вынужден протирать эти стулья. Зря! Всякий раз хоть несколько пылинок да прилипнет к одежде, в результате что ни день у меня дома вянут цветы, занавеси тревожно колышутся, не дают. Я как-никак госслужащий, и требую подобающего отношения ко мне и моей службе.
СЛУЖАЩИЙ – Кончай ныть! Тебя за эти маленькие неудобства полагается дополнительное вознаграждение, да еще двухдневный отдых. Мало разве?
СЕКРЕТАРЬ – А то, что несколько ночей кряду мне снятся сплошные кошмары? Безлюдные дороги с незримыми столпами по сторонам, а с неба вместо дождя сыпятся поблекшие бусинки, обрывки золотых нитей?
СЛУЖАЩИЙ – Прекрати! Ночные кошмары – твои кошмары, не навязывай их другим. (Официально.) Извините, маленькая заминка, перейдем к делу. Трактирщик, сколько раз тебе говорить: немедленно ставь нас в известность о лицах, тайно покинувших ночью город.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Кроме официальных лиц, сюда никто не заходил.
СЛУЖАЩИЙ – В лжесвидетельствах не нуждаемся, а ты, солгав, усложнил свою участь. Трактирщик, ты ведь знаешь, что будешь наказан за непослушание?
ТРАКТИРЩИК – Был наказан, и не раз. Но всякий раз сами же и отменяли наказание, потому что никто, кроме меня, не берется за эту работу. И я в очередной раз возвращаюсь сюда.
СЛУЖАЩИЙ – Но это не дает тебе права игнорировать инструкцию. Возвращающийся, Девушка договорилась с тобой?
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – О чем?
СЛУЖАЩИЙ – О встрече в городе.
ТРАКТИРЩИК – Они ни о чем не договаривались.
СЛУЖАЩИЙ – Наконец-то вспомнил о своих прямых обязанностях. Возвращающийся, почему не договорились?
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Она исчезла в тот миг, когда вот-вот должно было проясниться что-то очень важное. Я долго искал ее, вдруг даже показалось, что она где-то рядом, я оглянулся, но рядом было лишь дерево… Я так и не понял, почему она появилась, почему исчезла.
СЛУЖАЩИЙ – (доволен). Ну что ж, выясняется, не все так плохо, как кажется.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Для кого не плохо?
СЛУЖАЩИЙ – Это как посмотреть… Поверь, если и дальше так пойдет, расстанемся по-хорошему.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Мне уже все равно. Этих нескольких часов хватало достаточно, чтобы больше не задавать вопросов.
СЛУЖАЩИЙ – Умница! Потому что теперь наша очередь задавать вопросы. Задам несколько вопросов, и ты свободен.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Хватит, надоело! Сколько можно слушать все это? Я вернусь в город, и никто, слышишь, ты, самодовольное чучело, никто не сможет запретить мне вернуться туда.
СЛУЖАЩИЙ – Иди, куда хочешь, в город, на вокзал… кто тебе запрещает? Нервы пошаливают – так сиди дома, а не обживай дороги. Как оскорбляет-то (переразнивая) УСамодовольное чучело!Ф.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Извини… просто за это время столько раз не давали мне вернуться, что я подумал… поневоле… решил…
СЛУЖАЩИЙ – (продолжает дуться). Вот именно! Сам с ног до головы запутался в подозрениях, и чтобы не показывать виду, бросаешься на невинных людей.
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Я… я…
СЕКРЕТАРЬ – (громко подсказывает). Скажи: больше не буду!
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Я… больше… не буду…
СЛУЖАЩИЙ – Ладно, забудем. (Секретарю). Приступай!
СЕКРЕТАРЬ – Время – весеннее равноденствие, заполночь. Звезды пригвождены к небу. дороги освобождены от зримых столпов. Город спокойно спит. Девушка (исподтишка взглянув на Возвращающегося) окончательно растворилась в дереве. Рассвет наступит на 0, 01 секунду позже обычного, а горизонт (опять бросает косой взгляд на Возвращающегося) ждет… его.
СЛУЖАЩИЙ – Думаю, ты доволен такой информацией. А теперь ответь, как ты собираешься войти в город?
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Через маленькую калитку возле ворот.
СЛУЖАЩИЙ – Но она замурована!
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – Сколько себя помню, всегда предпочитал эту калитку.
СЛУЖАЩИЙ – Ладно. А когда ее замуровали?
ВОЗВРАЩАЮЩИЙСЯ – После моего ухода… через час, а может, месяц, или год спустя. Какое это имеет значение?
ТРАКТИРЩИК – Вот этого не следовало говорить.
