КАРЛСОН. Пустяки, дело житейское. Спокойствие, только спокойствие! (Распахнул дверь.) Добро пожаловать, дорогой Карлсон! И ты, Малыш, тоже.
СЦЕНА 5. Домик. Включается свет. Входит Карлсон, за ним – Малыш.
КАРЛСОН (ставит сумки, плюхается на диван). Мне нужно немедленно лечь в постель, потому что я самый тяжёлый больной в мире.
МАЛЫШ. Тепло как, хорошо. А где же твои паровые машины?
КАРЛСОН. Мои паровые машины? Они все вдруг взорвались. Виноваты предохранительные клапаны. Только клапаны, ничто другое. Но это пустяки, дело житейское, и огорчаться нечего. Напоминаю, противный глупый мальчишка, я самый тяжёлый больной в мире. Ау!
МАЛЫШ. Слышу, слышу. У тебя есть какое-нибудь лекарство?
КАРЛСОН. Да, но я не хочу его принимать.
МАЛЫШ. А вот, когда мы летели, ты мне рассказывал, что у тебя много картин с павлинами. Они что, тоже взорвались?
КАРЛСОН. Нет, они не взорвались. Вот гляди. Картина называется «Один очень одинокий павлин, который не умеет петь, поэтому лучше ему помолчать бы, а он пел и пел, поэтому остался один, совсем один».
МАЛЫШ (подходит к куску картона на стене). Эта красная петухообрахная козявка и есть много-много картин с павлинами?
КАРЛСОН. Ты говоришь, как настоящий искусствовед, ни слова от души, всё от образования. Ты вглядись: этот «Один очень одинокий павлин…» и так далее, создан лучшим в мире рисовальщиком павлинов! Слушай дальше: ах, до чего эта картина прекрасна и печальна! Но нет, я не стану сейчас плакать, потому что от слёз поднимается температура. Ты собирался меня лечить! Ну, так действуй.
МАЛЫШ. Но ты же отказываешься принимать лекарства.
КАРЛСОН. Позвольте! Возражаю против такой постановки вопроса! Я не отказываюсь принимать лекарство, я отказываюсь принимать всякое лекарство. Но есть лекарство, которое я принял бы без возражений. Сказать?
МАЛЫШ. Какое?
КАРЛСОН. «Приторный порошок» по рецепту Карлсона, который живёт на крыше, и поэтому знает толк в самых тяжёлых болезнях. Ты возьми немного шоколаду, немного конфет… ты бери, Малыш, бери, не стесняйся. Куда ты пошёл? Не надо искать в моём буфете, все ингредиенты находятся в сумках, которые я прихватил кухне твоей мамы. Вот так. Итак. К шоколаду и конфетам добавишь такую же порцию печенья. Всё это истолчёшь и хорошенько перемешаешь. Это очень помогает от жара.
МАЛЫШ. Правда?
КАРЛСОН. Ты посмотри в мои чистые, лучистые глаза, разве они могут лгать?
МАЛЫШ. Верю. Ой, что там?
КАРЛСОН. Где?
МАЛЫШ. В окне! Наверное, воры?
КАРЛСОН (слетает с дивана, у окна). Пусть только попробуют!
МАЛЫШ (плюхается на диван). Неужели мне померещилось?
КАРЛСОН. Ну, факт. Там никого нет. (Видит Малыша на диване.) Не понял!?
МАЛЫШ. У меня жар! А жар – это намного больше, чем высокая температура. Наверное, пока летели, я простудился, ведь у меня нет такой, как у тебя, зимней шляпы. Ой, я самый-самый тяжёлый-тяжёлый больной-больной в мире! Мне очень надо принять «приторный порошок» по рецепту Карлсона, который живёт на крыше, и поэтому знает толк в самых тяжёлых болезнях.
КАРЛСОН. Не, ну, я так не играю! Я уже расстроился. (Достаёт из сумки конфету, печенье, ест.)
МАЛЫШ. Пустяки, дело житейское, не всё тебе одному на диване валяться, дай и мне поболеть всласть.
КАРЛСОН. Я сейчас заплачу и умру. (Достаёт из сумки шоколадку, ест.)
МАЛЫШ. Спокойствие, только спокойствие. Свершилось чудо! У меня упала температура жара. (Встаёт с дивана, подходит к Карлсону.) Не сердись. Может, просто съедим всё, что есть в сумках?
КАРЛСОН. Просто!? Жевать челюстями – это всякий может, а ты попробуй, придумай теперь, как съесть так, чтобы было нескучно! (Достаёт обеими руками из сумки конфету, печенье, шоколадку, ест.)
МАЛЫШ. Да, ты прав. Только мне кажется, что играть в болезнь опасно, можно заиграться и заболеть по-настоящему.
КАРЛСОН (жуёт). Ты какой-то чересчур взрослый, Малыш. И всё ваше поколение такое. Мне становится странно. И возникает закономерный вопрос: почему от детей так рано уходит детство?
МАЛЫШ. Да нет, Карлсон, у меня замечательное детство! Я даже тебя встретил. Просто у тебя своё видение детства, а у меня своё. Разные поколения – разные взгляды на жизнь. Согласись?
КАРЛСОН. Ой, сумки совсем как-то опустели… как осенние деревья. (Выворачивает пустые сумки.)
Из сумки выпадают сложенные простыни.
МАЛЫШ. И ты не заболеешь от такой дозы ингредиентов, ведь мы их не истолчили хорошенько и не перемешали!
КАРЛСОН. Спокойствие, только спокойствие. Я не заболею и стану жить долго… может быть, даже всегда.
МАЛЫШ (указывает на простыни). А это, что?
КАРЛСОН. Простыни.
МАЛЫШ. Зачем?
КАРЛСОН. Гляди! (Взял со стола цветные мелки, нарисовал в углу простыни страшную рожу, взял ножницы и быстро прорезал две дырки для глаз.)
МАЛЫШ. Простыни!
КАРЛСОН. Простыни – это пустяки, дело житейское. Зато я самое лучшее в мире привидение! (Забирается под простыню, взлетает.)
МАЛЫШ. Здорово! Но привидения же не должны так просто летать, они же должны кого-то пугать?
КАРЛСОН. А тебе разве не страшно?
МАЛЫШ. Нет!
КАРЛСОН. Тогда мы напугаем воров! (Выбирается из-под простыни.)
МАЛЫШ. Воров?
КАРЛСОН. Ну, конечно. (Достаёт из кармана лист бумаги.) Вот, это список, о котором я тебе говорил. Здесь список детей, с адресами, которым сегодня ночью, родители, от лица Санта Клауса, должны положить под кровать рождественские подарки. Я нашёл его в кармане одного из воров, когда они лежали в обмороке, у вас в гостях.
МАЛЫШ (смотрит список). А что ты делал в кармане одного из воров?
КАРЛСОН. Ну, видишь ли… этот карман, как-то вдруг раскарманился и я увидел клочок знакомого бумажного листа, голубого цвета, с петухами на полях.
МАЛЫШ. А как же ты увидел петухов, если бумажный лист был в кармане?
КАРЛСОН. Но ведь я же художник! Такое у меня воображение.
МАЛЫШ. А почему лист бумаги был тебе знаком?
КАРЛСОН. Потому что воровская квартира находится неподалёку, в одной мансарде. Я пролетал мимо, слышу: воры. Подлетел, пригляделся, всё понял. Но список-то весь я не мог запомнить. А ваш адрес я почему-то выучил, как-то. Ну, дела у меня были, праздничные хлопоты. Вспомнил о рождественских ворах, и тут же полетел по вашему адресу. А у вас, в кухне, такие замечательные плюшки лежали! Я и забыл, зачем прилетал. Улетел, чтобы вспомнить. Вспомнил. Ну, а дальше ты всё сам видел, в прихожей. Наверное, ночные воры обобрали всех.
МАЛЫШ (продолжает изучать список). Нет, не всех. Вот те, кого они обобрали, отмечены галочкой. А к остальным они уже наверное не пошли, потому что ты выкрал у них список.
КАРЛСОН. Я не выкрал! Я изъял! Я самый лучший в мире расследователь преступных деяний, совершённых против детства! Не слышу аплодисментов? (Аплодирует, кланяется, аплодирует, кланяется.) Браво, Карлсон! Ах, что вы… ну, что вы… ох, не стоит. Брависсимо, Карлсон, брависсимо! Пустяки, дело житейское. Я могу ещё и не такое.
МАЛЫШ. Так это, наверное, те самые воры – драчуны, которых я видел, пока ты летал за ингредиентами для порошка! У них было два огромных мешка.
КАРЛСОН. Конечно, я сразу понял, что это они и есть. Я вообще, с самого начала, задумал пугнуть воришек и лишить их награбленного. Или ты думаешь, я так просто, ни с того, ни с сего, взял и пригласил тебя ко мне в гости? Мне просто нужен свидетель моего подвига, который я обязательно совершу в величайшей битве на крыше: Карлсон против воров! Лучшее в мире привидение против ночных хулиганов. Идём! Или ты боишься?
МАЛЫШ. Да, я боюсь.
КАРЛСОН. Кого, воров?
МАЛЫШ. Холода.
КАРЛСОН. О, я устрою такое согревающее представление!
МАЛЫШ. Я пойду, если ты мне позволишь надеть твою зимнюю шляпу.
КАРЛСОН. Мою замечательную зимнюю шляпу? Ни за что!
МАЛЫШ. Жалко?
КАРЛСОН. Я ничего не жалею для друзей, кроме моей зимней шляпы.
МАЛЫШ. Почему?
КАРЛСОН. Потому что она моя. И другой – такой в мире нет.
МАЛЫШ. Тогда тебе придётся совершать подвиг без свидетелей.
КАРЛСОН. Какой же ты мерзкий, гадкий, отвратительный пацан! Но я иду на подвиг ради людей, а люди ждать не могут. Притом, что они невероятно забывчивы, и не желают помнить, кто ради них шёл на подвиг. Значит, без свидетелей мне не обойтись. Придётся мне пойти на твои условия. (Достаёт из шкафа ещё одну зимнюю шляпу.) На, это тебе Рождественский подарок от Карлсона, который живёт на крыше.
МАЛЫШ (взял шляпу, примеряет). Спасибо, Карлсончик, дорогой! Это насовсем?
КАРЛСОН. Так и быть.
МАЛЫШ. Но ты же говорил, что твоя шляпа единственная в мире.
КАРЛСОН. Конечно. Поэтому я дал тебе другую.
МАЛЫШ. И у меня, получается, тоже единственная шляпа в мире?
КАРЛСОН. Глупый мальчишка, конечно! Ну, что?
МАЛЫШ. Вперёд, на подвиг!
КАРЛСОН и МАЛЫШ (вместе). Ура!
СЦЕНА 6. Мансарда Воров. Воры – за столом, едят, пьют. Под столом – два заполненных, больших мешка. Воры поют о своей грязной работе.
2 ВОР. А что ты сделаешь со своей долей?
1 ВОР. Сначала эту долю надо выручить.
2 ВОР. Выручим.
1 ВОР. Это хорошо. Тогда я распродам всю эту рождественскую мишуру, куплю себе дом и завяжу с воровством.
2 ВОР. А что потом?
1 ВОР. Потом я займусь грабежом. А после – убийствами. Нормальный и естественный путь для подлеца.
2 ВОР. Для подлеца?
1 ВОР. Ну, здрасьте! Конечно. Я же вор.
2 ВОР. Ты – да. Стоп! И я, что ли, подлец!?
1 ВОР. Конечно. Обворовывать детей и стариков – это, разве, не подлость?
2 ВОР. Но я же и взрослых, зрелых людей обворовываю!
1 ВОР. Но очень редко. Потому что взрослые и здоровые люди для вора представляют опасность. А малые и старые – нет. Вот ещё одна подлость. Так что, мы с тобой очень, страшно очень нехорошие люди, потому что воры.
2 ВОР. Когда это ты успел так поумнеть?
1 ВОР. Пока ты командовал.
2 ВОР. Да, когда руководишь, умнеть некогда. Давай, я больше не буду главарём?
1 ВОР. Пожалуйста. Но подлецом-то ты всё равно останешься. Или ты не вор?
2 ВОР. Всё одно, ты неправ. И я тебя сейчас стану больно бить.
1 ВОР. А я, как всегда, буду больно отбиваться.
Воры приняли бойцовские стойки. Началась рукопашная. Крадучись, входит Малыш, щёлкает выключателем.
1 и 2 ВОРЫ (вместе). Что такое!? Свет! Дайте свет!
