Пианистка

ОЛЯ: Будут. Ну и что с того? (курит, минуту молчит и курит) Это была любовь. Любила страстно, отдавая себя целиком. У него была жена и дочь. Когда я об этом узнала, я думала, как думают все – зачем он мне, нужно создавать нормальную семью… Но потом поняла: к чёрту семью, к чёрту желание быть матерью, к чёрту ревность. Я не могла больше ни о чём думать. В моей жизни больше не было никого и ничего. Только он и ожидания наших тайных встреч. Сначала было много желаний – увести его от нелюбимой женщины, а потом… остался только он. Нас было так много, что мне казалось, на всей земле есть одни мы. Представляешь, я абсолютно ни с кем не общалась. Я даже не помню, что я ела и ела ли вообще, во что одевалась и одевалась ли вообще, ходила ли в магазин… Это была болезнь. И это был шикарный праздник. Это была любовь… Однажды он сказал, что уходит, и уже не вернётся… Никогда. Он уехал. А я сходила с ума. И искала его. Каждый день у меня начинался с попытки дозвониться до него. Но никто не поднимал трубку. И каждый раз я утешала себя, что он просто подлец, обманщик… просто испугался ответственности или того, что я стану требовать чего-то большего… что он не сможет дать… У него ведь семья… Я молила Бога, чтобы оказалось, что он никуда и не уезжал. Я была уверена, что, как только я ему расскажу, как мне было плохо без него, он ко мне вернётся. Ему, наверное, кто-то рассказал о моих попытках его найти, т.к. скоро я получила письмо от него. Я помню это письмо наизусть: «Милая моя девочка! Ты не представляешь, из-за какой сволочи ты терзаешь себя. Брось это. Я уехал. Уехал навсегда. Понимаешь, я уже не могу вернуться. Молюсь за тебя. Мне будет больно, если с тобой что-нибудь случится! Береги себя. Подпись: Ты.» Мы взяли эту привычку так подписывать письма и заканчивать телефонные разговоры у Высоцкого и Марины Влади… Правда здорово считать кого-то продолжением себя, второй половинкой?
ТАНЯ: Да, конечно…
ОЛЯ: А через месяц я получила второе письмо. «Я всегда любил тебя. Одну тебя. И если я о чём-то сейчас и жалею, так это о тебе. О нашем несбывшемся будущем и счастливом прошлом, которое слишком поздно началось. Если ты читаешь это письмо, значит, меня больше нет. Знай, я умираю, узнав счастье. Мне есть чем отчитаться перед Богом – я любил тебя и был счастлив.»
В его смерть поверила сразу. В тот же день я пошла на приём к врачу. С какой-то одержимостью сдавала анализы, а свою болезнь восприняла… как дар свыше. Я видела своё предназначение в том, чтобы повторить судьбу Вадима. Я и сейчас не боюсь умереть. Мне тоже не стыдно за прожитую жизнь. Я узнала цену счастья! Я любила и была любимой!
ТАНЯ: А когда ты стала принимать наркотики?
ОЛЯ: Я устала ждать. Прошло два года, как я жду смерти. Придуманный сценарий не сделал меня счастливее. Я не нашла друзей. Я много раз проклинала свою затею. Иногда я старательно принимала все лекарства, радовалась периодическим ремиссиям и даже мечтала о выздоровлении, а потом с остервенением неделями избегала любого вмешательства в мою медленно умирающую плоть… Так что я сознательно запретила себе отступать. И наркотики помогают мне идти до конца.
ТАНЯ: То, что ты рассказываешь, жутко. Почему ты не захотела жить без Вадима, ведь ты сама сказала, что ты продолжение его? По-моему, сознательно обрекать себя на верную гибель – глупо! Разве любящий тебя человек хотел бы твоей смерти? Как только Вадим узнал свой диагноз, он ведь сразу уехал. Пытался уберечь тебя…
ОЛЯ: Знаешь, это просто красивые слова. Каждому хочется, чтобы без него жизнь была невозможна!
ТАНЯ: Неправда, я на самом деле желаю своему Андрею счастья. Если я умру, я вымолю у Бога, чтобы Он послал ему новую любовь. Конечно, приятно, когда тебя помнят, но поверь этого достаточно.
ОЛЯ: Ты хочешь сказать, что все мы пришли на землю для того, чтобы стать счастливыми? Это так. Но я не хочу быть счастливой. Не хочу узнавать другое счастье. Это мой выбор. Мне не для кого жить, а умереть хочу для себя.
ТАНЯ: Неужели не стоит хотя бы попытаться что-либо изменить?
ОЛЯ: Я – тепличное растение. Не могу жить без него. Это было бы равносильно искусственно подерживаемого существования. Зачем создавать видимость жизни, если… она уже давно прекратилась в моём сердце? Глаза больше не горят. В них накопилось столько горечи, что ею можно было бы отравить всё человечество. Скажи, разве здесь можно что-либо изменить?
ТАНЯ: Я думаю, можно. Вот скажи, неужели так и не нашлось человекка, способного помочь тебе, помешать написать этот жуткий сценарий?
ОЛЯ: Я слышала голоса вокруг, но никого не видела. Да и эти голоса были какие-то кукольные. Я упорно не видела тех, кто ко мне обращался. Меня обозвали Кабыздыхом, вышвырнули на улицу в то самое время, когда ни один хороший хозяин и собаку не выгонит. Я хотела остаться одной до конца. меня спасают не только наркотики. Ещё я пишу. Порой страшные вещи.
ТАНЯ: Мне хотелось бы послушать. Я ведь для тебя играла.
ОЛЯ (принимает более удобную позу): Низвергаюсь… В один миг всё, что казалось постоянным и надёжным, изменилось, покрылось тёртым шоколадом, рассыпалось ржавым пеплом из прожённых глазниц. По вытоптанной до самого дна бездне вышагиваем в модных ботиночках кривые петли самоубийств. Бежать от себя. Корабкаться по взбитой сливочной лестнице и попадать всё в ту же петлю… Просто рядом нет тех, кто никогда не позволил бы этому произойти…
ТАНЯ: Я очень хочу тебе помочь. Я буду рядом и не позволю…
ОЛЯ: Здорово будет, если у тебя что-нибудь получится! Всё равно спасибо!
ТАНЯ: Как странно. Мы используем болезнь каждый в своих целях.
ОЛЯ: Ты, наверно, неправильно меня поняла.
ТАНЯ: Я всё прекрасно поняла. Смотри, моя болезнь действует на меня как шок. Я словно проснулась. Понимаю, что раньше у меня всегда находилось время на математику, на чтение книг, на музыкалку… Прилежной ученице всегда не хватало времени на то, чтобы осознать, как дорога мне жизнь. Всё спешила куда-то, боялась не успеть что-то сделать к сроку… А ведь это мелочи. Я не радовалась каждому прожитому дню, каждой прожитой секунде! Нет ничего лучше, чем сам процесс жизни.
ОЛЯ: Это воспринимать как упрёк? Я неправильно реагирую на болезнь? Я сама выбрала болезнь, ей отведена главная роль в моём сценарии. В том-то и дело, что я наслаждаюсь процессом жизни. Это очень сложно – я осталась один на один с болезнью. Я сомневаюсь, разочаровываюсь… Но это тоже процесс жизни.
ТАНЯ: Оля, мне нужно спасти тебя. Я не могу понять от кого. Скорее всего, от тебя самой.
ОЛЯ: И прежде всего я должна бросить колоться? Понимаешь, наркотики стали своеобразной ширмой. Они позволяют мне спрятаться от взгляда Незнакомца…
ТАНЯ: Боже, как ты далеко зашла! Я не уверена, что смогу тебе помочь, но попытаться стоит.
МЕДСЕСТРА: Оля, бегом на процедуры! Или сегодня снова отказываешься?
ОЛЯ (встаёт, собирается уйти, резко оборачивается): Знаешь, сейчас я нашла очень важного человечка – друга внутри себя. Наверно, именно поэтому мне не составляет труда увидеть друга и в тебе, и в Владимире Петровиче Агимянском… Я вижу тебя, я вижу, что ты искренне желаешь мне помочь. Спасибо тебе за это. (девушки на прощание обнялись. Таня осталась одна)
Явление 3
МЕДСЕСТРА: Она оставила тебе вот эти два письма и блокнот. Здесь фрукты. Родители передали. (всё кладёт на кровать и уходит)
ТАНЯ: Это письма Вадима. И её ежедневник. (плачет) Оля, Оля, Оля… (потребность что-нибудь разбить, Таня ищет что, высыпает апельсины из пакета) Ваши души прогнили! У меня опухоль в организме, а у вас – в сердце! Вы калеки! (Таня видит боксёрскую грушу и выбрасывает на неё весь свой гнев) Калеки! Мерзкие, беспомощные калеки! Убийцы Оли!
Явление 4
ТАНЯ: Вчера вместе с ней похоронили все мои надежды… А я надеялась, что смогу не позволить ей упасть в бездну, над которой она гордо вышагивала «в модных ботиночках кривые петли самоубийств». Я больше не хочу жить! Это всего лишь глупые попытки наполнить мои последние дни смыслом! Вот уезжаешь… и не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь провожал… даже если этот кто-нибудь тебе очень дорог… и, наверное, потому, что очень дорог, ты не хочешь, чтобы он это видел. Видел твоё поражение. Я сдаюсь и бегу от того, что я больше не в силах выдержать. Бегу налегке, в чемодан даже нечего положить… Оля уехала вчера. А мы брали билеты на один самолёт… Ничего, я полечу следующим безвременным рейсом.
АНДРЕЙ: Немедленно прекрати считать себя самой несчастной на свете! Это недостойно и некрасиво!
ТАНЯ: Оля умерла – это достойно и красиво?
АНДРЕЙ: Оля принимала наркотики. Она сама искала смерти.
ТАНЯ: Её можно понять. Её бросила мать. В переходе разменяла на стакан водки.
АНДРЕЙ: Это ужасно. Но у неё всё равно была возможность что-нибудь исправить. Не буду её судить. А ты… прости, но ты любимая дочь у родителей. Что тебе мешает обрести крылья?
ТАНЯ: Болезнь.
АНДРЕЙ: Где твои крылья?
ТАНЯ: Он украл, пока я спала.
АНДРЕЙ: Перестань притворятся! Не выдумывай новые причины, чтобы снова страдать!
ТАНЯ: Ты думаешь мне нравится страдать? Тебе легко судить! Возомнил себя хорошим психологом, думаешь, умеешь тонко чувствовать, когда человек лицемерит, капризничает, хочет, чтобы его пожалели… ведь он «вон как страдает», «такой хороший и страдает»! Ты мне это пытаешься сказать? Избалованной маминой дочке не хватает внимания, ласки и тепла? «Хочу любви, хочу на ручки!» Для тебя я как законченная наркоманка, которая пересмотрела сотни раз ролики о наркотиках, но видимо не приняла их к сведению, не сделала правильные выводы о том, что наркотики – это опасно для жизни… Всё гораздо сложнее! Если бы мне было что держать в руках, клянусь я бы их не опустила! А теперь я хочу, чтобы ты ушёл!
АНДРЕЙ: Прости, я обидел тебя…
ТАНЯ: Оставь меня! Уходи!
(Андей уходит, Таня ревёт)
Явление 5
ТАНЯ: Когда я встретила тебя, я многое поняла… И теперь мне с этим сложно жить. Я лишилась многого. Слишком дорогого. Ты украл мои крылья.

Странички: 1 2 3 4 5