ФОТОКАРТОЧКА С НУДИЙСКОГО ПЛЯЖА

ЛАРИОН и КИРИЛЛ (вместе). Не понял?
КЫН. В Вене много богатых одиноких женщин. Да мало ли городов в зажравшейся Европе. Мы заставим их раскошелиться. С вашим чудом природы сделку свершим быстро, выгодно, удобно, в виде обслуживания в банке нейтральной страны. Ибо где это видано, чтобы чудо было явлено в виде исправно работающего организма! Оформление виз и проездные беру на себя.
ЛАРИОН. Чего вдруг такая забота обо мне?
КИРИЛЛ. О тебе же, как же… о себе же!
КЫН. Да. Провинциальные театры оперы и особенно балета имеют тенденцию к распаду. Нормальные люди на классику же не ходят. Они вообще никуда не ходят. В России талантам ждать нечего. А там я ещё спою! И вообще, у вас здесь такой запах…
КИРИЛЛ. Запах Родины. А что? Где родился, там и сгноился. Настоящее – это всегда удобрение для будущего.
ЛАРИОН. Всё сказал?
КИРИЛЛ. Куда там… у меня есть ещё столько мыслей… но потом.
ЛАРИОН. Талант и фотокарточка с нудийского пляжа – какая связь?
КЫН. Очевидная – природа! Реализация дара – дело техники. Главное, грех – зарывать его в землю.
КИРИЛЛ. Ларион, ты не пробовал свой талант зарывать в землю?
ЛАРИОН. Ой, да ну вас. (Подходит к окну.) В моей жизни меня больше всего заботит вид из окна, само окно и квартира с этим окном. Будет оно всё по фирме, тогда зачем мне Вена?
КЫН. Вы заблуждаетесь, молодой человек, ох, как же вы заблуждаетесь! Никто никому в этом мире не нужен, но пока есть молодость, всегда существует шанс продать её так, чтобы хотя бы не страдать от этой ненужности.
(Кын поёт о том, что пророки в любом своём Отечестве не выживают, потому что нуждаются в получении свежих и новых впечатлений, которые могут предоставить исключительно путешествия.)
ЛАРИОН (глядит в окно). “Скорая помощь” подъехала. Ух, ты, какая дамочка из машины вывалилась. С шофёром расплачивается, как с таксистом.
КЫН. Ну-ка? (Смотрит в окно.) Чечёткина! Манька! Не надо, чтобы она мня здесь видела. Мужчины, спрячьте артистку от сплетен, спрячьте!
ЛАРИОН. Кирилл, упакуй даму в спальне. И не задерживайся там! Мне одному здесь не управиться. Вот тебе сто баксов за труды. (Подаёт купюру.)
КИРИЛЛ (взял купюру.) Я таких купюр, в моих руках, ещё не видел!
КЫН. Деревня! Упаковывай даму, она ждёт!
КИРИЛЛ. Идём, девочка, идём в спаленку.
КЫН. Только без рук!
Кирилл и Кын уходят в спальню.
ЛАРИОН. Надо же так рассчитать! Ай да Пётр. Голова! Только что толку от головы, когда не она – чудо природы. Только певичка и эта Чечёткина сейчас ну, совсем ни к чему. Ничего, Кирилл разведёт, если хочет получить от меня эту квартиру. Тьфу ты… какая вонь.
Стук в дверь.
Открыто! Входите! Кто там?
Входит Чечёткина.
ЧЕЧЁТКИНА (говорит, как из пулемёта). Посторонних нет? Отвечайте шёпотом. Не слышу? Однако, воняет у вас не по-детски! Вот он – запах демократии. Будем молчать? Я из секретной милиции, вот моё удостоверение. (Подаёт корочку.) На отчество гляди, бестолочь. Юстициевна – это шифр! Ну, как бы, псевдоним, что ли. На самом деле, у меня другое отчество от природы. Но дело превыше всего! Шифр означает, что я – оттуда, из подполья. Вы – Пипуныров Илларион Кондратьевич? По глазам видно – вы. Я должна наблюдать всех. Вникаете? Главное, слы­шать! Всех, кто не помогает под­полью народных мстителей, мы постепенно приговариваем к окончанию жизненного пути. Вникли? Страшно? Правильно, бойся меня! Но бойся потом. Сейчас надо помогать. Всё, что в дальнейшем будет происходить здесь, мой юный товарищ, должно быть задокументировано.
ЛАРИОН. И много вас таких, с отчествами?
ЧЕЧЁТКИНА. Когда настанут наши времена, нас будет о-го-го! Ещё поговорим. А теперь, где я могу укрыться с диктофоном?
ЛАРИОН. И вы полагаете, что я позволю вам шастать по моей квартире?
ЧЕЧЁТКИНА. Так, и что, будете биться в непримиримой борьбе? С кем, с дамой!?
Входит из спальни Кирилл.
КИРИЛЛ. Что за чучело?
ЛАРИОН. Говорит, что она – агент секретной милиции, из подполья. Ты давай тут уже, разгребай ситуацию, в темпе, ага?
КИРИЛЛ. Ты, Ларион Кондратьевич, у нас начинающий интеллигент, один на всю семью, тебя беречь надо, отойди. Агента я, пожалуй, опущу на родину, в подполье. Чего надо?
ЧЕЧЁТКИНА. У меня ордер есть. Пожалуйста. (Даёт купюру Кириллу.)
КИРИЛЛ. Ещё сто баксов! Это мне, Ларион, или тебе?
ЛАРИОН. Мне главное – звонок! Остальное, – пыль и грязь.
КИРИЛЛ. Значит, мне. Доходное место – этот прогнившй дом.
ЧЕЧЁТКИНА. Я вижу, ты старый рабочий, пролетарий.
КИРИЛЛ. Пролетали-пролетали, и неоднократно.
ЧЕЧЁТКИНА. А ещё. Покажите мне моё тайное место пребывания, Хитлер на подходе!
ЛАРИОН. Вера Владимировна едет сюда!
ЧЕЧЁТКИНА. Если кто меня выдаст, вот мой вождь и учитель. (Достаёт пистолет.) Видно всем?
КИРИЛЛ. Пистолет!
ЛАРИОН. А если я легальную милицию вызову?
ЧЕЧЁТКИНА. А если я сначала телефонный шнур отстрелю, а потом личное хозяйство?
ЛАРИОН. Понял. Устраивайтесь поудобнее.
ЧЕЧЁТКИНА. В той комнате. Спальня? (Идёт к спальне.)
КИРИЛЛ (загородил собою вход в спальню). Там проживает моя часть семейственности в неглиже – жена.
ЧЕЧЁТКИНА. Нечего женщине стесняться женщины.
КИРИЛЛ. Так то – женщины.
ЧЕЧЁТКИНА. Что?
КИРИЛЛ. Она – это он.
ЧЕЧЁТКИНА. Он – жена?
КИРИЛЛ. Ларион, с тебя ещё сто баксов, за мой моральный ущерб.
ЧЕЧЁТКИНА. Какая распущенность!
КИРИЛЛ. Любовь зла, полюбишь и козла.
ЧЕЧЁТКИНА. Короче! Или я секретно прослушиваю интересующий меня разговор, или я здесь всех сейчас перестреляю и неслышно уйду.
КИРИЛЛ. Отправляйтесь в нужник, гражданочка, больше мест нет. (Проводит за руку Чечёткину к двери в туалет.)
ЧЕЧЁТКИНА. Здесь же авария! Как вы сюда ходите?
ЛАРИОН. То вы сюда ходите, а мы здесь живём.
КИРИЛЛ. Прошу на очко, товарищ.
ЧЕЧЁТКИНА. В жизни всегда есть место подвигу. (Входит в туалет.)
Кирилл закрывает за ней дверь.
ЛАРИОН. Теперь, Кирилл, смотри мне, обеспечишь безопасность пребывания моей невесты в квартире, – озолочу. Понял?
КИРИЛЛ. Понял. Шаги?
Входят Валентина и Пётр.
ВАЛЕНТИНА. Братцы!
ЛАРИОН. Тссс.
КИРИЛЛ. Ноги вытирать надо, деревня! Об коврик, тщательнее!
ПЁТР. Крзкррт.
ВАЛЕНТИНА. Мой муж сказал: Кира, закрой рот. Что ты толкаешься, Петя? А, да. Сама Вера Владимировна сюда едет. Понял?
ЛАРИОН. Уже в курсе. Тссс! (Знаками показывает, что и в спальне, и в туалете спрятаны люди.)
КИРИЛЛ. Переглядываетесь, родствен­нички, знаки делаете, кого объегориваем?
ЛАРИОН. Тихо! Телефон звонит негромко. Я жду звонок. Звонок из приёмной мэра! (Подходит к дверям туалета, откашлялся, размял лицо, говорит, как бы речь на собрании.) Если выборный глава города просит горожанина, собственного избирателя, гражданина, патриота, в конце концов, подождать у телефонного аппарата его личного звонка, значит, это ему нужно. А если он нуждается в совете, в помощи? За что же мы избирали его, если готовы плюнуть на его желание пообщаться, он же в рабочее время звонит, с утра! Значит, ему позарез понадобился Илларион Кондратьевич Пипуныров, которому всего лишь восемнадцать лет, и он ещё миллионы раз успеет сходить в ЗАГС. Я – мужчина, моя первая и наиважнейшая задача: благо общества в целом и городского хозяйства в частности.
КИРИЛЛ. Всё сказал? Перестаньте мутить воду, братья…
ВАЛЕНТИНА (закрывает ладонью рот Кириллу). Мы беленькую взяли, Кира. Может, выпьем? У вас здесь авария опять?
ЛАРИОН. Идите в кухню. Дайте мне побыть в одиночестве, мне в любую секунду надо быть готовым принять телефонограмму из мэрии.
Входит Белла.
БЕЛЛА. Что, бичуганы, не ждали!? Пить собрались?
КИРИЛЛ. А ну-ка, Шконкина, верни ключ от квартиры. Правильно, Ларион? Кончилось твоё самоуправление.
БЕЛЛА. Увидим. Понапустил сюда всякое, а при мне здесь пахло весной. Если женишься, Ларион, на Клёпке, несмотря на звонок из мэрии, Ларион, наш уговор о передаче мне в собственность данной жилплощади остаётся в силе?
КИРИЛЛ. Если ты докажешь свою непосредственную причастность к разрешению ситуации. И то! Пока ты там шарашилась, я тут столько добрых дел наворотил, никакой женитьбой не прикроешь.
ЛАРИОН. Короче, родственнички, все – на кухню!
ВАЛЕНТИНА. Вперёд! (Подталкивает всех на кухню.) Станемте, граждане, кушать водку, потому как жрать у нас больше нечего.
Пётр, Белла, Кирилл и Валентина уходят на кухню.
ЛАРИОН. Вот и вся любовь, граждане. (Становится у окна.)
Из спальни выглядывает Кын.
КЫН. Я могу исчезнуть, незамеченная?
ЛАРИОН. Кын, брысь! Надо же иметь такую фамилию, как псевдоним.
КЫН. Мне псевдоним не надобен. Иначе как узнали бы мои односельчане, что знаменитая заслуженная артистка – это именно я и есть! Чтоб прочувствовали, с кем на одной улице сожительствовали! Так, я могу уйти?
ЛАРИОН. Ради Бога, только быстро, вы мне неинтересны.
КЫН. Ах, так!? Тогда я остаюсь.
Из туалета выглядывает Чечёткина.
ЧЕЧЁТКИНА. Откройте в туалете форточку, это невыносимо!
ЛАРИОН. Там форточка не предусмотрено.
ЧЕЧЁТКИНА. Кын? Ты здесь как?
КЫН. Она здесь? Ах, ты, зубочистка поломатая!
ЧЕЧЁТКИНА. Молчать! Видишь огнестрельное оружие? (Машет пистолетом.)
КЫН. Какая агрессивная пошла медицина, здорового человека норовит укокошить.
ЧЕЧЁТКИНА. Зато бесплатно и сразу. А твоя опера убивает медленно, с особенным цинизмом, да ещё же и за наши же собственные же деньги.
ЛАРИОН. Она приехала! Тётки, марш по норам! Ну!!!
КЫН и ЧЕЧЁТКИНА (вместе). Сам ты дядька! (Прячутся.)
ЛАРИОН. Вот она подходит к двери… невестушка, ё-маё.
Стук в дверь. Пауза. Из кухни выглядывает Кирилл.
КИРИЛЛ. Стучат! Открыть?
ГОЛОС БЕЛЛЫ. Я открою, я!
ГОЛОС ВАЛЕНТИНЫ. Сидеть! Оглоеды, этот стук – не ваше дело.
ЛАРИОН. Кирилл, уйди.
КИРИЛЛ. Я вообще, парень понятливый, всегда достойный дополнительного денежного вознаграждения. (Прячется.)
ЛАРИОН (громко). Всем слышно? Все умерли! Я иду открывать дверь! (Уходит в прихожую.)
ГОЛОС ВАЛЕНТИНЫ. Умрём на кухне! С песней.
(На кухне грянули застольную песню.)
Входит Вера, за ней Ларион.
ЛАРИОН. Вера Владимировна…
ВЕРА. Ларион Кондратьевич…
ЛАРИОН. Слов нет…
ВЕРА. Я сама поговорю. Как здесь интересно. И что, вы здесь живёте?

Странички: 1 2 3 4 5 6 7