Врубель. Да. Верно. Вы еще обо мне читали прошлой ночью из записей Коли Прахова: Блеск металла и особенно переливы цветов драгоценных камней всегда привлекали внимание Врубеля. Металл он мог наблюдать где угодно, а драгоценные камни — в ссудной кассе. Я брал горстку драгоценных камней и пересыпал с ладони на ладонь. (Берет камни с вазочки.) Глядите! Удивительные сочетания! Совершенное творение природы. Чистота. Яркость цветов. Мои картины – бледное отражение природного волшебства.
Надя. Перестаньте. Ваши картины чудесны. Но откуда? Откуда Вы знаете, что я читала воспоминания Николая Прахова? Вы были у меня прошлой ночью?
Врубель. Полноте. Вам это известно. Вы же сами меня звали. Помочь разобраться в работе о гениальном художнике, то есть обо мне.
Надя. Да, но…
Врубель. Тсс! Наберите воздуху в лёгкие! Скорее! Спускаемся на дно морское. Не бойтесь. Дайте руку.
Вдвоём оказываются в подводном царстве. Громадной величины перламутровых, фиолетовых, пастельных оттенков раковины. Изумрудные водоросли. Разноцветные рыбы. Выплывают русалки, раздевают женщину. Обматывают тело шелковой материей, в волосы вплетают золотые нити и морские звезды. Укладывают женщину на поверхность прекрасной перламутровой раковины-трона. Русалки льнут к своей морской царице. Врубель подплывает к ней.
Врубель. Как Вы чувствуете себя на глубине, морская царица?
Надя. Прекрасно, господин Врубель! Даже Пушкин не смог старуху сделать владычицей морской. А Вы меня. За что такое счастье? Чудесная сказка?
Врубель. За великое горе.
Надя. Значит, Вы ошиблись. У меня все прекрасно. Я заняла чей-то трон, господин Врубель.
Врубель. Кто изведал счастье, изведает горе. Это Ваш трон.
Надя. Эта ракушка с вашей картины?
Врубель. Да. А Вы – жемчужина.
Надя. Вы меня смущаете, Михаил Александрович.
Врубель. Что же мне сделать? Разве что вернуть Вас на землю.
Русалки поднимают Врубеля и женщину на поверхность воды. Вдвоём в гондоле.
Надя. Где мы? Удивительная природа.
Врубель. Венеция. Венеция — город маленький. Площадь святого Марка — это огромный зал под открытым небом, заполненный иностранцами. Я люблю венецианские фонтаны, чудесные мозаики в соборах. Люблю тишину. Видите, монастырь на маленьком острове? Там справа. Ближе к горизонту.
Надя. Вижу. Прямо из воды каменные стены с высокой колокольней
Врубель. Четырехугольной…
Надя. Красиво!
Врубель. Не хватает венецианца гондольера в зеленом бархатном костюме.
Гондола подплыла к берегу. Небольшой островок и скалы. Огромные яркие цветы.
Врубель. Давайте я помогу Вам выйти на берег.
Художник помогает Наде выбраться на берег. Женщина, заметив огромные фантастические цветы, подбегает к ним.
Надя. Что за чудо природы!
Врубель. Плод фантазии больного художника.
Надя (с укором). Что Вы, Михаил Александрович.
Врубель. Нет, правда. Врачи не понимают психики моей – художника. Травят микстурами.
Надя. Бросьте Вы думать об этом. Какая прелесть! (Заглядывает в бутон огромного красного цветка).
Врубель. Академики выискивают признаки болезни в моих работах. Считают их растрепанными, сумбурными, дерзкими.
“Демона” не понимают – путают с чертом и дьяволом. Черт по-гречески – рогатый”. Дьявол — “клеветник”. “Демон” значит “душа”. Душа. Душа. Демон –
мятущийся человеческий дух. Хочет познать жизнь. Но не находит ответов на свои сомнения. Нет ему покоя ни на земле, ни на небе.
Вы узнали эти цветы?
Надя. Конечно! И скалы.
Врубель. Да, скалы. Глядите. (Садится возле куста цветов, охватывает колени.) Похож?
Надя. На «Сидящего Демона» с Вашей картины? Вылитый.
Врубель. Он сидит на скале, охватив обеими руками колени.
Надя. Созерцает многоликий непознанный мир.
Врубель. Верно подметили.
Надя. Вы говорите, Демон – душа. Демона изобразили юношей. А женская душа как же?
Врубель. О, женщины, женщины. Любопытные. С Вами все гораздо проще. Я показал Вам свою Богоматерь – Душу скорбящую. И Душу красивую. Верно?
Надя. Не совсем. Я не видела второй.
Врубель. Как не видели? А восточная красавица, морская царевна? Цыганка, Испанка на моих полотнах?
Надя. Это Красивые Души?
Врубель. Да. Красивые. Телесно. Красота может быть губительной, если она злая. Может спасти мир, если добрая. Красота дарит миру сказку, делая жизнь прекрасной. Приносит войны, поддаваясь злу. Таковы Красивые Души.
Надя. Вы всех женщин относите к двум Душам?
Врубель. Ну почему же. Богоматерь и…
Надя. Допустим, Рыжая наездница, циркачка.
Врубель. Допустим. Две противоположные души. Они сочетаются в каждой женщине. По-разному.
Надя. То есть можешь быть Душой Скорбящей и иметь помысел Блудницы. Так что ли?
Врубель (смеется). Приблизительно.
Надя. И кто же я? Какая Душа?
Врубель. Вы, Надежда, сами должны решить. Отпустить на волю желания. Дарить людям красоту, сказку. Или…
Надя. Или…?
Врубель. Пойдемте, надо спешить, меня спохватятся.
Врубель берет женщину за руку. Ведет за скалы. Вдвоём оказываются в шатре.
Надя. Шатер.
Врубель. Да. Будем пить чай и греться после ночной прохлады.
Вдвоём усаживаются на ковре. Врубель укрывает ее ярким цветным пледом. Разливает чай в пиалы.
Надя. Какой аромат (вдыхает). Вы любите чай?
Врубель. Да, я люблю. У меня есть один волшебной красоты китайский, вышитый шелками, ящик для чая.
Стук в дверь.
Врубель (испуганно). Прячьтесь, это за мной мучители. Скорее. (Глаза Врубеля становятся безумными. Движения беспорядочны. Мечется по шатру, пытаясь спрятаться за громадный кувшин).
Входят мужчины и женщины. Первые скручивают ковер. Вторые выносят вещи. Сказочный шатер оказывается неуютной мрачной комнатой без обоев с маленьким окном. Из сказочных вещей последним выносят кувшин. Мужчины и женщины уходят. Врубель раздевается и нагим, на корточках, обходит свою комнату. Считает круги. Входит врач в белом халате. За ним санитары вносят железную кровать, фанеру. Ставит фанеру к окну так, что Надя остается за фанерой. .
Врач. Михаил Александрович, голубчик, что это Вы удумали?
Врубель (смутившись). Доктор, на меня наложена эпитимья. Я должен сто раз обойти вокруг комнаты… За свои грехи.
Врач. Позвольте, ведь нельзя же за один вечер избавиться от наказания. А значит, ложитесь-ка спать, а завтра с утра и ходите. Утром ходить вдвойне полезнее – для тела и души.
Врубель. Вы так считаете?
Врач. Конечно. Давайте помогу. (Приподнимает Врубеля, ведет до кровати, помогает надеть рубаху, укладывает). Отдыхайте, скоро Брюсов Валерий Яковлевич придет.
Врубель. Да, да.
Врач. Покойной ночи. Хотя уже утро.
Врач уходит. Закрывает дверь.
Врубель. Надежда, Вы здесь? Вы слышали, доктор Усольцев меня за follie a doubble forme держит. Сравнил наказание с зарядкой. Надежда, Вы где?
Женщина отодвигает фанеру. Появляется в комнате.
Надя (шепотом). Я здесь, Михаил Александрович.
Врубель. Дайте мне руку. Вы то хоть верите мне? Я не безумен. Верите?
Надя. Верю. Верю. Вам нельзя волноваться.
Врубель. Вы же были со мной в сказке. Это реальность, а не больное воображение. Вы же видели все сами?
Надя. Видела. Все видела. Красоту. Сказку. Морское дно.
Врубель. Вы меня успокоили, Наденька. Можно мне Вас так называть?
Надя. Конечно. Как Вам нравиться.
Врубель. Вы добрейшей души человек.
Надя. Вы волшебник. Вы подарили мне сказку. Я счастлива.
Врубель (взволнованно, с безумными глазами). Прячьтесь. Скорее. Они идут.
Надя. Кто?
Врубель. Голоса. За мной идут. Прячьтесь! За стекло.
Врубель натягивает одеяло на голову. Входит доктор.
Врач. Доброе утро, голубчик. Как самочувствие? (отвешивает шторы, за стеклом стоит Надежда, доктор ее не замечает). Вас уже Брюсов дожидается.
Врубель. Пусть входит.
Врубель поправляет измятую рубаху, причесывается. Входит Брюсов и доктор с бутылкой в руках.
Брюсов. Доброе утро, Михаил Александрович.
Врубель. Здравствуйте, Валерий Яковлевич.
Врач (Врубелю). Может стаканчик вина перед работой?
Врубель. Нет, мне нельзя пить.
Врач. Немного можно, если доктор позволяет.
Врубель (отодвигая стакан). Я все свое вино уже выпил.
Врач. Ну что ж. Оставляю Вас одних (выходит).
Врубель подготавливает материалы, привязывает полотно к спинке кресла.
Брюсов. Михаил Александрович, я попросил Николая Павловича прислать Вам мольберт.
Врубель. Благодарствую.
Брюсов. Проходя к Вам по коридору, я заметил ваших э…сотоварищей по… по лечебнице.
Врубель. Они сидят, видимо, в ожидании завтрака.
Брюсов. Да. Они бессмысленно уставились в одну точку. Я подумал о том, как страшно жить Вам, наверное, в таком обществе.
Врубель. Получше общества, в котором я жил до клиники.
Неловкая пауза.
Врубель. Валерий Яковлевич, станьте вот сюда (указывает на стену возле кровати). Руки на груди сложите вот так (показывает) крестом.
Художник принимается рисовать Брюсова. Берет полотно. Углем намечает композицию. Рисует увлеченно. Стирает, заново намечает, опять стирает. Вдруг застывает на месте. Прислушивается. Берет цветные карандаши. Опять прислушивается.
Врубель. А что, вы ничего не слышите?
Брюсов. Нет, ничего, ровно ничего.
Пауза.
Врубель. А мне вот кажутся голоса… я думаю, что это говорит Робеспьер.
Брюсов. Полноте, Михаил Александрович. Робеспьер давно умер, как бы он мог заговорить с вами?
Врубель. Да, может быть, это все галлюцинация.
Пауза.
Врубель. Немного охры. (Берет зеленый карандаш).
Брюсов. Михаил Александрович, это же зеленый.
Врубель (подносит карандаш очень близко к глазам). Да, зеленый. Спутал. (Всю коробку карандашей подносит близко к глазам. Прищуривается. Выбирает нужный. Кладет все остальные на кресло).
Пауза.
Врубель. Видели в Петербурге мою “Морскую царевну”?
Брюсов. Видел. Слышал восторженные похвалы от любителей искусства.
Врубель (усмехнувшись про себя). Похвалы.
Брюсов. Как хорошо, что эта вещь, наконец, в музее. До сих пор тысячи ваших поклонников были лишены возможности видеть подлинные ваши картины.
Врубель. А вы в ней ничего не заметили?
Брюсов. Не заметил ничего особенного.
